Ловушка для простака

был неизменно любезен и приветлив, но по-настоящему мы сблизились после того, как я влюбился в Керсти. Я стал обращать на него больше внимания, когда наши с Питом совместные забавы и мои мимолетные романы прекратились и я начал ценить прелести домашнего уюта. Джордж мой однолетка, он немного ниже меня ростом и чуть полнее, а его лоб, как говорит он сам, с годами стал «несколько выше, чем раньше». Он никогда не был любителем тусовок, но, как я уже сказал, именно поэтому я к нему и потянулся. В этом изменчивом и зыбком мире Джордж невозмутим и надежен как скала. Я полагал, что в моей ситуации он будет более хорошим советчиком, чем Пит. Джордж имеет некоторый опыт серьезных отношений. Насколько мне известно, он жил вместе по меньшей мере с одной девушкой, хотя сейчас у него никого нет.Купив сэндвичей, мы отправились во внутренний двор собора Святого Павла. Мы любим приходить сюда в хорошую погоду, но в этот понедельник все здесь напоминало о тех, кто вступил в брак без всяких проблем, и это вызывало у меня досаду и зависть. (Правда, королевская фамилия в последнее время едва ли может похвастаться семейным благополучием.) Я рассказал Джорджу про идею Керсти. Сперва так же, как и Пит, он решил, что это шутка. Когда же я заверил его, что это не так, он задумался.– Ты ее любишь? – спросил он.– Ну конечно.– И ты сделал ей предложение, потому что в самом деле хочешь на ней жениться?– Нет, Джордж, я сделал это на пари. Естественно, хочу.– Что ж, если у тебя серьезные намерения, тебе придется покориться.Это было немногим лучше того, что я услышал от Пита. Видимо, почувствовав мое разочарование, Джордж добавил:– Послушай, Сэм, раз это для тебя так важно, значит, нужно постараться.Я кивнул.– Пойми, теперь вы поменялись ролями.– То есть?– Ты сделал Керсти предложение. Это ты добиваешься ее, а не наоборот. Ты считал, что она непременно скажет «да», а она не хочет спешить.Раньше я об этом не задумывался, но Джордж был прав. В молодости мужчины избегают прочных связей, то есть, скажем прямо, спят со всеми подряд, а значит, преимущество на их стороне. Слово «ответственность» мы на дух не переносим и делаем всё, чтобы от нее увильнуть, хотя девушки ждут от нас совсем другого. В принципе, все справедливо. Но я до сих пор не понимал, что справедливо и другое: когда мы становимся старше и решаем, что нагулялись досыта, нам далеко не всегда удается заполучить ту женщину, которую мы хотим. До тридцати у меня было полно знакомых девушек, но я всеми силами стремилсялзбежать длительных отношений. Теперь же, когда моя «неделя сомнений» была позади и я решил, что пора всё изменить, я был убежден, что вторая половина вселенной, то есть Керсти, не раздумывая, согласится.Но этого не случилось. Мы действительно поменялись ролями. Когда девушке двадцать, странные создания по имени «мужчины» одним глазом разглядывают бретельки ее бюстгальтера, а другим – косятся на ее лучшую подругу. Ни деньги, ни любовь не могут принудить их к серьезным отношениям. Особенно ничтожны шансы любви. Миновав тридцатилетний рубеж, женщина обнаруживает, что мужчины, с которыми она встречается, в конце концов возжелали той самой серьезной связи и ими перестала двигать одна лишь похоть. Но кто сказал, что она должна броситься в объятия первого встречного, который предъявит на нее свои претензии? Кто сказал, что она должна благодарно потупить глаза, опустив трепещущие ресницы, протянуть пальчик и смиренно прошептать «я согласна»? В свое время мужчины были привередливы, порой настолько, что их не устраивал никто, – теперь ее черед привередничать. Она хочет сделать правильный выбор и не желает спешить. Кто вправе винить ее за это? Во всяком случае, не тот тип, который последние десять лет своей жизни не позволял себя торопить.Конечно, это так, и все же я не могу понять, чего добивается Керсти. Я понимаю, она не хочет торопиться, чтобы взвесить все за и против. Но зачем ей нужно ставить мне оценки? Она отлично знает, кто я, что я собой представляю, на что способен и чего не могу. Почему я должен зарабатывать эти проклятые баллы?Джордж осторожно извлек из пакета вторую половину своего сэндвича, зорко следя за тем, чтобы стекающий с него майонез приземлился на траву, а не на его брюки.– А что будет, хм... что будет, если... – начал он, внезапно немного смешавшись.– Если что?– Что будет, если ты не наберешь тысячу баллов? Господи! Как только Джордж произнес эти слова, я почувствовал, что у меня опустились руки. Весь ужас этого вопроса лег мне на плечи стопудовой ношей, прижав меня к земле. Вероятность такого развития событий не приходила мне в голову. Неужели тогда все кончено? Неужели это разрыв?Дорога домой в тот вечер была для меня тяжким испытанием. Я понимал, что должен задать этот вопрос Керсти, но мне было страшно. Честно говоря, в глубине души я догадывался, каким будет ответ.– Что ж, – сказала Керсти, когда я в конце концов набрался смелости (к вашему сведению, это произошло без двадцати одиннадцать), – если тебе не удастся набрать тысячу баллов, я не выйду за тебя замуж:., и тогда нам вряд ли есть смысл оставаться вместе.Она сказала это очень спокойно, с видом исполненного сострадания доктора, который сообщает дурные вести, но произнесла достаточно твердо, не позволив мне усомниться в ее словах.– Ты хочешь сказать... – Я осекся. Я не знал, плакать мне, умолять Керсти изменить свое решение или взорваться от ярости.– Я уверена, что до этого не дойдет, – ободряюще сказала она и поцеловала меня. – Давай не будем опережать события.Вечером в среду случилось нечто совсем иное. Баллы, баллы, баллы, твердил я себе, ты должен набрать эти баллы. Ты должен стать чемпионом мира по набиранию баллов.Мы с Керсти смотрели телевизор. Шла программа новостей. Вполуха слушая рассказ диктора о городских властях и мошенниках, которые торговали автомобилями, я погрузился в размышления о том, сколько баллов я заработал в этот вечер и сколько потерял. Я загрузил стиральную машину, и это, несомненно, пойдет в плюс, но мне не давала покоя мысль о том, что из заднего кармана своихджинсов я забыл вытащить билет в метро, который непременно превратится в бумажную кашу и перепортит все вещи Керсти, после чего я, безусловно, окажусь в минусе. В конце концов я решил, что, кажется, я все-таки вытащил билет.Как бы то ни было, речь не об этом. Когда экран телевизора вновь привлек мое внимание, там начался фильм. Снят он был лет пятнадцать назад, а главную роль в нем играл тот же тип, что и в «Высшей силе». Нет, не Том Селлек и не тот английский актер, про которого вы подумали. Надо сказать, что фильм был препаршивый. Моя рука сама потянулась к пульту, но, уже нащупав пальцем кнопку, я кое-что вспомнил. Как-то раз, когда наша совместная жизнь с Керсти только-только начиналась, я стал без предупреждения переключать каналы во время рекламной паузы, и она неожиданно пришла в ярость. Ее невозможно было успокоить. «Я хотела это посмотреть, а ты...» – и так далее. Не помню, о какой рекламе шла речь, но думаю, это не имело значения. Видимо, ей просто действовала на нервы моя привычка, но обычно она подавляла раздражение, а в тот раз дала выход своим эмоциям.Но в среду я вспомнил про это и, прежде чем включить другую программу, осторожно спросил:– Будешь смотреть?Естественно, Керсти не собиралась смотреть эту чушь. Конечно, я не был уверен на все сто, что это повысит оценку, но улыбка, которой она меня одарила, утвердила меня в этой мысли.А когда стиральная машина остановилась, я убедился, что билет в метро я действительно выбросил.Баллы так и плыли мне в руки.Наступило воскресенье. К вечеру я просто не находил себе места. Приближалась минута, когда я узнаю, сколько заработал за неделю. Во время вечернего чая я поинтересовался, как это произойдет.– Я взвесила все за и против, – сказала Кер-сти, – и решила, что запечатаю листок с суммой баллов в конверт и оставлю его на обеденном столе. Потом я уйду из комнаты, и ты спокойно ознакомишься со своей оценкой.– Что?! – не выдержал я. – Запечатанный конверт? Ты что, Оскара мне вручаешь?Керсти успокаивающе погладила меня по плечу.– Послушай, Сэм, если я просто скажу тебе сумму, ты замучаешь меня вопросами, начнешь выпытывать, за что ты получал баллы, на чем терял и как заработать больше на следующей неделе. Это поставит нас обоих в неловкое положение, потому что ответить на твои вопросы я не могу.– Я не стану этого делать.– Станешь, Сэм. Я тебя прекрасно знаю.– Я не такой, – уныло сказал я. Она приподняла бровь.– Ладно, – сказал я, – может быть, иногда я действительно бываю таким. Но сегодня все будет иначе.– В таком случае моего присутствия рядом не требуется, верно?Черт побери! Она меня поймала. В семь часов Керсти заставила меня отвернуться, а сама оторвала листок от блокнота для телефонных сообщений, написала на нем число, запечатала его в конверт и отправилась наверх принять ванну.Добрых полторы минуты я был не в состоянии притронуться к конверту, не говоря уж о том, чтобы открыть его. Дело было не только в том, что от волнения у меня дрожали колени и даже пересечь комнату мне было нелегко. Я лихорадочно размышлял, какое количество баллов меня бы устроило. Неплохо было бы набрать тысячу, думал я. Если я заработал тысячу, то теперь главное не растерять набранные баллы. Может быть, десять тысяч... Вернись на землю, Сэм. На что я мог рассчитывать, будучи реалистом? Разделив тысячу на двенадцать, я получил чуть больше восьмидесяти трех. Если я заработал восемьдесят три балла, я на верном пути. Было бы здорово получить больше, скажем сто, тогда у меня осталось бы кое-что в запасе на случай неудачной недели в будущем. Если оценка ниже, например семьдесят, это несмертельно, небольшую нехватку я смогу компенсировать в дальнейшем. В общем, мне хотелось, чтобы сумма приближалась к восьмидесяти трем.Я неуверенно подошел к обеденному столу, постоял перед ним несколько секунд, потом