Тайны Русского каганата

известный сюжет из описания русов у географов школы Джайхани: русы оставляют сыновьям в наследство только меч.

На территории салтовской культуры были более распространены сабли. В оружейной коллекции, исследованной М. М. Толмачевой[284], только один меч. Но в арабском языке слово сайф, которое употребляют в этом случае средневековые географы и энциклопедисты, обозначает и саблю, и меч. При этом ученые халифата не сообщают о том, что оружие русов было обоюдоострым, что нужно ожидать при описании мечей. Меч вообще представляет собой более древнее и менее эффективное оружие, чем сабля. Показательно, что в Киевской Руси, где чаще использовались сначала так называемые каролингские мечи, перешли потом на саблю.

В этой связи не может не вспомниться непосредственно близкий к этой теме сюжет. Во введении в Повесть временных лет есть предание о полянах и хазарах, которое, казалось бы, может опровергнуть наш вывод:

«И напали на них… хазары, и сказали: „Платите нам дань“. Подумали поляне и дали помечу от дыма. И принесли их хазары к своему князю и старейшинам, и сказали им: „Вот добыли мы дань новую“… Спросили те: „Что же вам дали?“ Они же показали меч. И молвили старцы хазарские: „Не добра дань эта, княже: мы добыли ее саблями – оружием, острым лишь с одной стороны, их же оружие – меч – обоюдоостро; будут они собирать дань и с нас, и с других земель“. И все это сбылось»[285].

Но эта легенда не может поставить под сомнение выводы историков оружия и археологов, да и сам выбор истории. Скорее, все изложенное выше заставляет сомневаться в верности рассказа летописца. Сказание о хазарской дани представляет единое целое с сюжетами, превозносящими полян в сравнении с другими восточнославянскими племенами, и является абсолютно легендарным (не исключено, что и книжным). Собственно, в нем и подразумеваются не качественные преимущества меча перед саблей, а лишь количество заостренных сторон.

Оружие: однолезвийные и двулезвийные палаши, боевые топоры, кистени, наконечники стрел, детали колчанов и костяные накладки луков

Теперь вернемся к русским саблям. Возможно, саблю клали в могилу умершего руса только тогда, когда он не оставлял сыновей или у него вообще не было наследников (судя по тому, что сабли редко находят в захоронениях).

Но и из исследованных на данный момент 9 салтовских клинков 5 демонстрируют очень высокий технологический уровень: использование высокоуглеродистой стали, вварка, сварка из двух полос, сложные виды термообработки. Подобные технологии применялись только в высокоразвитых центрах производства оружия с давними традициями. Такие операции требовали от мастера узкой специализации именно в оружейном деле. В лесостепном регионе среди кузнецов-универсалов начали выделяться особо квалифицированные ремесленники (в основном оружейники), которые использовали качественную сталь и передовые технологии[286]. Таким образом, в лесостепи происходило окончательное отделение кузнечного ремесла от других видов хозяйственной деятельности, что бывало, как правило, в раннеклассовых обществах[287] . Причем технологические признаки изделий лесостепного региона настолько устойчивы, что очевидно: кузнечная обработка здесь отличается единством и однородностью, возможной лишь в сфере одной этнокультурной традиции.

Арабский энциклопедист Бируни в главе «О железе» своего Минералогического трактата сообщает:

«Из шабуркана мечи румийцев, русов и ас-сакалиба»[288] .

То есть византийцев, русов и славян. Шабуркан в данном случае, как поясняет выдающийся исследователь русской металлургии Б. А. Колчин, это сырцовая сталь, полученная непосредственно в сыродутном горне[289]. Сообщение Бируни полностью подтверждается данными археологии (см. главу 1 этой части).

Металлургические горны салтовской культуры

В Донецко-Оксольском междуречье существовал крупный центр черной металлургии. Объем добычи железа был очень велик, и это естественно: в этом районе отличная сырьевая база, где болотные руды добываются в промышленных масштабах начиная с XV в. и по сей день (в 1990 г. в одном Приосколье насчитывалось 80 металлургических пунктов[290]). Причем здесь проявляются любопытные различия между лесостепным и степным вариантами СМК, и не только в типе сыродутного горна. Металлообработка достигла высокого уровня и у русов, и у жителей степи. На всей территории «СМК в узком смысле» употребляются пакетные заготовки. Но если для лесостепи пакетная сварка – главный технологический прием, то в степи с использованием этой прогрессивной технологии изготовлено лишь 17 процентов изделий; лесостепь представлена 263 качественными поковками 11 различных категорий, а степь – 136 изделиями 26 категорий[291]. Причем степное Подонье значительно беднее оружием: сабель здесь нет, боевые топоры также не характерны, а находки предметов вооружения степняков сводятся к наконечникам копий и стрел[292]. Среди них много широколезвийных наконечников низкого качества. Все это говорит об участии в походах степных воинов в основном в качестве пешего войска.

Типы железоплавилен степи и лесостепи тоже различны. Первый тип, лесостепной, известен только у североиранского населения салтовской культуры, то есть у русов. Интересно, что точно такой горн был обнаружен на одном из городищ пеньковской культуры V – начала VIII в., отождествленной со славянами – антами. Раньше мы уже отмечали, что антская культура неоднородна. На ее територии существовали явно неславянские поселения, например, Пастырское городище в Среднем Поднепровье. Их этническая принадлежность до сих пор представляет загадку для ученых. С одной стороны – сармат-Аландские традиции пастрыских гончаров, с другой – юртообразные жилища, которые традиционно связывают с болгарами. Придерживаясь «хазарского» взгляда на салтовцев, некоторые ученые смотрят на гончаров Пастырского городища и других подобных поселений как на хазар-оккупантов, контролировавших потоки дани со славян. Но этот горн, найденный на пеньковском городище Оскольское – III (Белгородская область), говорит как раз не о хазарах. Напомним, что технология строительства горнов для того уровня развития общества была одним из этноопределяющих признаков. Находка типично салтовского лесостепного горна на более древнем поселении, чем, как думают многие, салтовская культура, может свидетельствовать о двух явлениях. Либо русы Подонья заимствовали этот тип горна у славян-пеньковцев, либо начало салтовской культуры надо отодвинуть на два века вглубь и признать, что «пастырская культура» – это предки салтовцев, североиранские племена. Первое решение невозможно по той причине, что другие известные пеньковские горны, достоверно славянские и связанные с общеславянской металлургической традицией, на него совершенно не похожи[293]. Потому запомним второе предположение: «пастырские» гончары и металлурги – предки салтовских русов.

Кузнечные изделия праболгар и асов Подонья

Но вернемся к обработке железа в Подонье VIII – начала IX в. Несмотря на приведенные различия, ученые считают возможным объединить Донецко-Донской регион в единый металлургический центр[294], ибо очевидна вторичность праболгарских мастеров по сравнению с ремесленниками-русами (существенно отличается качество сварочных работ – высокое в лесостепи и в основном грубое в степном регионе). Такой единый центр ремесла с передачей опыта был возможен только в пределах одногого сударства.