на это способна!
— Интересная разновидность терапии.
— Но это так и есть! — Ее глаза озорно и многозначительно блестели.
И тут вдруг она стала серьезной.
— Дуг, мы оба выполняем работу, каждый свою. Более чем очевидно: моя работа — это следить, чтобы вы благополучно оставались за пазухой Великого Коротышки. Но почему бы нам при этом еще и не повеселиться? Идет?
— Идет. — Я взял ее за руку. — Так что же у нас в программе?
— Как насчет чего-нибудь… по-настоящему классного?
— Например? — настороженно поинтересовался я.
— Один-два разряда кортикального[3] стимулятора.
Я снисходительно улыбнулся.
— Ну не надо строить из себя такого жуткого сухаря-зануду! — язвительно произнесла она. — Это же не запрещено.
— Вот уж не думал, что вы относитесь к типу людей, которым может понадобиться электронная стимуляция мозга.
— Да мне-то она как раз без надобности. — Дороти погладила меня по руке. — Но, дорогой, доктор Коллингсворт говорит, что она понадобится
Заведение под названием «Уголок мозгового штурма» располагалось в северной части центра города и помещалось в скромном одноэтажном здании, которое примостилось между двумя уносящимися ввысь обелисками из стекла и бетона. Перед зданием резвилась группка подвижных и шумливых подростков, которые толкали друг друга и время от времени, оседлав свои драндулеты, взмывали в воздух, пересекая почти пустые транспортные трассы. В конечном итоге им предстояло наскрести деньжат в меру своих скромных возможностей и в складчину профинансировать кого-то одного из группы, обеспечив очередному избраннику серию электронных ударов по мозгам.
Внутри в зале ожидания сидели терпеливые и кроткие клиенты, слушая музыку или потягивая напитки. В основном это были женщины в летах; они явно стеснялись, но, тем не менее, было заметно, что им не терпится попасть на сеанс. Мало кому из клиентов, включая мужчин, было меньше тридцати пяти, и это свидетельствовало о том, что людям молодого возраста, как правило, не требовалось бежать от жизни с помощью кортикальной стимуляции.
Нам пришлось ждать совсем недолго, потому что Дороти сказала секретарше, что нас интересует самый дорогой сеанс для двух человек в одном контуре.
Нас тут же, без промедления, пригласили в роскошный альков. Мягко лилась омнифоническая музыка, отражаясь от стильных гобеленов. В теплом воздухе стоял пряный аромат.
Мы сели на диванчик, обтянутый бархатом, и Дороти уютно устроилась у меня под боком, прижавшись щекой к моей груди. Ее волосы благоухали духами. Техник надел нам на головы шлемы и подвинул пульт управления поближе к Дороти.
— Просто расслабься. Малышка Дотти сама обо всем позаботится, — сказала она, протягивая руку к кнопкам.
Тут же покалывающие кожу токи устремились от бесчисленного количества электродов к соответствующим центрам коры головного мозга, которые каждый электрод безошибочно распознавал. Комната, гобелены, ароматы — все это унеслось куда-то, словно пушок семян чертополоха, сдутый резким порывом ветра.
Над головой появилось небо нежного лазурного цвета, под которым простиралось изумрудное море с лениво перекатывающимися волнами. Прибой ритмично и монотонно омывал чистейший песок пляжа. Набежавшая волна приподняла меня, как буек, и снова медленно и плавно начала опускать, пока мои ноги не коснулись покрытого рябью песчаного дна.
Это была не иллюзия, это было по-настоящему. Не возникало сомнений в реальности происходящего, даже при том, что все это протекало в возбужденных галлюцинаторных центрах мозга. Да, у стимуляции коры мозга
Сзади раздался звенящий смех, и на гребне следующей волны я развернулся — и тут же получил в лицо целый сноп брызг.
Дороти решила ускользнуть и поплыла прочь от меня. Я кинулся вдогонку, и она нырнула — как дельфин, на мгновение взметнувшись над водой и на фоне искрящихся брызг продемонстрировав во всей красе омытую солнцем наготу своего крепкого, гибкого тела.
Мы плыли под водой, и один раз мне даже удалось догнать девушку и схватить ее за лодыжку, но Дороти ловко вывернулась и устремилась дальше, словно грациозное морское создание.
Я вынырнул на поверхность и стал выплевывать соленую воду.
И тут я заметил Джинкс Фуллер. Она стояла на пляже, серьезная, собранная, и что-то высматривала на пенящейся поверхности моря. Ветер развевал ее юбку и трепал волосы, набрасывая их девушке на лицо.
Вынырнула Дороти, увидела Джинкс и недовольно нахмурилась:
— Что-то мне здесь не нравится.
Тут все мои ощущения накрыла кромешная тьма, и вот уже мы с Дороти спускаемся на горных лыжах, скользя по замерзшему белому склону горы и хохоча, несмотря на холодную снежную пыль, летящую нам в лица.
Мы замедлили спуск и попробовали обогнуть небольшой бугорок. Дороти свалилась в снег, и я затормозил, чтобы вернуться и опуститься рядом.
Она, весело смеясь, подняла на лоб очки и обняла меня за шею.
Но я смотрел через ее плечо — на Джинкс. Почти полностью скрытая заиндевевшим деревом, она молча и печально наблюдала за нами.
И в этот момент я его почувствовал — это осторожное, едва уловимое присутствие ищущих что-то мыслей Дороти Форд, которые вместе с возбуждающими импульсами погружались все глубже и глубже, слой за слоем в ткань коры моего мозга.
Я совсем позабыл о резонирующем эффекте электронной стимуляции мозга, когда потоки совершают возвратно-поступательное движение, забыл, что синхронная стимуляция двух человек может привести к непроизвольному допущению в твои мысли мыслей партнера.
Я выпрямился и сорвал с головы шлем с электродами.
Дороти, очнувшаяся от грез одновременно со мной, равнодушно пожала плечами:
— Я просто хотела как лучше. Ну, перестаралась немножко. Разве можно осуждать за это девушку?
Я лишь молча всматривался в ее лицо, пытаясь определить, что у нее на уме. Проникла ли она в мои мысли достаточно глубоко, чтобы узнать, что я остаюсь в команде Сискина только потому, что собираюсь помешать его сговору с партией?
Глава 8
Впервые за много дней я наконец почувствовал, что вышел из мрачного состояния, навеянного гибелью Фуллера. А воображаемые инциденты, которые после того несчастного случая пошли чередой, стали казаться ночными кошмарами, при ясном свете дня утратившими свою пугающую реалистичность. Я подошел к опасной черте, переступив которую мог оказаться в аду, но удержался на этой грани благодаря Эвери Коллингсворту.
Псевдопаранойя. Этот вывод был таким логичным, что я лишь удивился: почему ни мне, ни Фуллеру никогда не приходило в голову, что работа с полным симулятором социальной среды с его слишком реальным «маленьким народом» могла представлять неизвестную угрозу для психической стабильности человека.
