честь и они оказались в унизительном положении подозреваемых в измене императору. Потому-то Сикотепек мог оказаться здесь очень полезным: у него была возможность кое-что разузнать о господах через индейцев их энкомьенды — слуги многое знали о своих хозяевах, но нечего было рассчитывать, что они будут откровенны с испанцами.
Губернатор, памятуя о словах Сикотепека, утверждавшего, что заговорщики намеревались повредить ему посредством кражи королевской собственности, предположил, что наиболее удачная возможность для этого предоставляется в связи с отправкой золота в Испанию. Потому он строжайше наказал Сандовалю держать в тайне все, что касалось подготовки этой ответственной миссии.
Никто не знает изнанку жизни своих господ лучше прислуги, и всегда найдутся добровольные шпионы, которые будут следить за каждым шагом своих хозяев в тайной надежде когда-нибудь выгодно воспользоваться своей осведомленностью. Зная это, Кортес решил расспросить сестер Ану и Виоланту Родригес о привычках доньи Каталины, о том, куда она ходила, что видела, кого принимала у себя и с кем встречалась и беседовала вне дома.
Как-то вечером губернатор призвал служанок к себе, чтобы поговорить с ними наедине. Он был очень предупредителен и любезен с девушками, осведомился, все ли у них в порядке, не терпят ли они в чем- нибудь нужды и как они видят свое будущее теперь, после кончины их госпожи. Девушки, которые вначале встревожились, узнав, что их ожидает такая аудиенция, скоро успокоились и прониклись доверием к своему господину. Они охотно отвечали на вопросы, давали подробные и разумные ответы. Тон беседы стал совершенно идиллическим, как вдруг Кортес как бы невзначай осведомился:
— Скажите-ка мне, в ночь смерти доньи Каталины она была одна в своей спальне? Не посещал ли ее тайком кто-нибудь?
Этот вопрос поразил сестер, и они не сразу нашлись, что сказать. Обменявшись испуганными взглядами, они пролепетали нечто невразумительное, не решаясь дать прямой ответ. Девушкам было непонятно, зачем губернатор спрашивает об этом. Они действительно знали о своей госпоже кое-что, чего не знал и сам Кортес, и подумали, что его скорее волнует вопрос о супружеской верности доньи Каталины, а вовсе не обстоятельства ее смерти. Служанки были уверены, что их госпожа умерла от астмы, им и в голову не приходило, что слухи о ее насильственной смерти, не говоря уж о намеках на виновность Кортеса, могли иметь под собой какое-то основание. Потому-то они недоумевали, зачем Кортесу потребовалось учинять расследование у еще не остывшего трупа своей супруги и почему он подозревает, что у нее были тайные возлюбленные.
Дон Эрнан принял колебания служанок за попытку утаить истину и в гневе ударил кулаком по столу, чем окончательно привел их в смятение.
— Как вы смеете молчать, когда ваш господин задал вам вопрос?
В ответ девушки разразились слезами и в страхе прижались друг к другу, так и не сумев вымолвить ни слова. Кортес понял, что хватил через край, и постарался утешить их ласковыми словами, предложил им платок, чтобы утереть слезы, и попросил их присесть.
Когда они немного успокоились, губернатор повторил свой вопрос, однако девушки решительно отрицали, что у их госпожи были близкие отношения с кем-либо из мужчин. Только когда дон Эрнан повысил голос и строго потребовал говорить всю правду, поскольку речь идет о возможном убийстве и потому особую важность имеют любые сведения о частной жизни госпожи, Виоланта, поняв, что дело действительно серьезное, решилась отвечать.
— Этот самый Тристан постоянно докучал госпоже еще на Кубе, но она никогда не обращала внимания на его домогательства, — нерешительно произнесла девушка. — Если я и упоминаю об этом, то лишь потому, что ваша милость настаивает на том, что все, касающееся знакомств доньи Каталины с посторонними людьми, может иметь важное значение. Но вы ни в коем случае не должны думать, что у госпожи с доном Тристаном были предосудительные отношения, — нет, никогда, даже в мыслях моя госпожа не допустила бы такого.
— Без сомнения. — Дон Эрнан сделал вид, что не придал большого значения словам девушки, чтобы вновь не напугать ее, и с деланной небрежностью поинтересовался: — А как они познакомились?
— Дон Тристан прибыл на Кубу незадолго до нашего отъезда сюда, в Новую Испанию, и очень подружился с доном Хуаном, через которого и познакомился с доньей Каталиной.
Губернатор разъярился, узнав, что его свояк имеет отношение к этому делу, и твердо решил вызвать его с Кубы и потребовать объяснений, хотя сам же накануне запретил ему появляться в Мексике даже на похоронах сестры. Отослав служанок, он позвал Сандоваля, рассказал ему о результатах своих изысканий и попросил его глаз не спускать с Тристана, но так, чтобы никто ничего не заподозрил, поскольку никоим образом нельзя было бросить тень на этого блестящего и знатного молодого человека — ведь покамест не было никаких доказательств того, что он имел отношение к смерти доньи Каталины.
С этих пор у дона Эрнана возникло подозрение, не Тристан ли та самая «знатная особа» из числа изменников, о которых Сикотепек рассказал ему, что они тайком составляли заговор против губернатора и самого императора. Впрочем, были у дона Эрнана и серьезные сомнения в этом, поскольку дон Тристан совсем недавно прибыл с Кубы и вряд ли успел стать известен туземцам, тем более что он не был ни военным, ни законником. Эти две категории испанцев главным образом и вступали в общение с индейцами, потому что именно они распределяли их по энкомьендам. Более вероятным казалось предположение, что дон Тристан — возможный убийца супруги Кортеса, ведь он был в числе приглашенных на праздничный ужин, по окончании которого вполне мог пробраться в опочивальню доньи Каталины и намеренно или случайно убить ее, столкнувшись с сопротивлением, которое она оказала ему в ответ на его любовные домогательства (если, конечно, девушки сказали правду и таковые действительно имели место). Все эти грустные мысли терзали душу дона Эрнана, который никак не мог согласовать две версии: гнев отвергнутого любовника и коварство изменника и заговорщика.
Сандоваль с тяжелым сердцем выслушал распоряжение своего господина не спускать глаз с побочного сына герцога Медины Сидонии. Но тяготило его не это поручение, поскольку он готов был приглядывать за Тристаном и без особого приказа Кортеса, а неотвязная мысль о том, что ему, быть может, удалось бы предотвратить гибель доньи Каталины, если бы он иначе повел себя в тот раз, когда стал свидетелем вызывающего поведения Тристана после мессы.
Сандоваль думал, что донья Каталина могла остаться жива, если бы он тогда как следует проучил Тристана за его наглость. Но настойчивые просьбы супруги Кортеса и ее сестры доньи Франсиски убедили его не поднимать бурю в стакане воды и умолчать об этом происшествии, чтобы о нем не узнал Кортес. Все эти сомнения причиняли Сандовалю ужасные страдания. Получив указания Кортеса, со смятенной душой он отправился разыскивать каталонца, но, впрочем, вел себя крайне осторожно и расспрашивал окружающих так, чтобы никто ничего не заподозрил.
Пока Сандоваль пытался установить местонахождение Тристана, Кортес призвал капитана своей гвардии Антонио де Киньонеса и велел ему незамедлительно отправиться на Кубу, чтобы доставить Хуана Суареса. Губернатору не терпелось расспросить его о Тристане. Кортес не стал делиться с Киньонесом своими подозрениями, поскольку тот вообще не был в курсе дела. Он только посоветовал капитану обмануть бдительность дона Хуана и склонить его к поездке уговорами, ни в коем случае не применяя силу, — ведь на Кубе, которой управлял Веласкес, Киньонес не мог опереться на авторитет дона Эрнана, а скорее наоборот, вполне мог угодить в застенок как слуга Кортеса.
— Я оставляю на ваше усмотрение способ, которым вы заманите сюда моего свояка, — напутствовал Киньонеса Кортес, — могу только посоветовать вам пригласить его на торжественные похороны его сестры. Скажите ему, что месса пройдет в главном храме — бывшем капище, что уже почти перестроено и вскоре станет самым большим собором в Новой Испании.
Капитан Киньонес немедля поскакал в Веракрус, чтобы как можно скорее отплыть на Кубу. Меж тем Сандоваль не мог обнаружить в Койоакане никаких следов каталонца. Только на следующий день ему удалось узнать, что Тристан переехал в Тескоко. Когда он добрался туда, ему посоветовали поискать Тристана в Сочимилько. Три дня Сандоваль безуспешно разыскивал его и наконец повстречал одного из своих сослуживцев, который принялся уверять, что Тристан в Койоакане и собирается приобрести себе дом в Мехико, поскольку мексиканская столица благодаря усилиям Кортеса начала вновь отстраиваться и потихоньку поднималась из руин.
Вооружившись терпением, Сандоваль возвратился в город, откуда он начал розыски, но его усилия и на
