Новейший АНТИ-Суворов

При этом репрессии не ограничились высшим командным составом. Карательные органы, будто изголодавшись, только и ждали сигнала, чтобы развить инициативу центра на местах. Иных брали за связь, истинную или мнимую, с опальными командирами. Иных — по доносу пользующихся случаем, делающих быструю карьеру подонков. А зачастую сводились и личные счеты. Вот, например, при каких обстоятельствах был отстранен от должности (что явилось прелюдией к скорому аресту) А. Горбатов: «...в начале 1937 года командир нашего 7-го кавкорпуса²⁹ Петр Петрович Григорьев был срочно вызван в Киев, командиры дивизий насторожились.

...Назавтра мы узнали, что Григорьев арестован. В тот же день во 2-й дивизии был собран митинг, где во всеуслышание объявили, что командир корпуса «оказался врагом парода»...

На митинге было предоставлено слово и мне. Я сказал, что знаю товарища Григорьева более четырнадцати лет... Это — один из лучших командиров во всей армии... Верю, что следствие разберется, и невиновность Григорьева будет доказана.

Выступавшие после меня ораторы подчеркивали чрезмерную, как они говорили, придирчивость Григорьева³⁰, то есть его деловую требовательность, и выискивали недостатки в его работе.

Мой голос как бы потонул в этом недобром хоре,

А дня через два до меня дошли слухи, что командир 7-го кавалерийского полка нашей дивизии отдал своего прекрасно выезженного коня, завоевавшего первенство на окружных соревнованиях, уполномоченному особого отдела, который почти не умел ездить на лошади. Никогда не мог бы я прежде подумать, чтобы этот командир

мог унизиться

до такого поступка.

Вызвав его в штаб, я сказал:

— Вы, по-видимому, чувствуете за собой какие-то грехи, а потому и задабриваете особый отдел? Немедленно возьмите обратно коня, иначе он будет испорчен не умеющим с ним обращаться всадником!

На другой день комполка доложил мне по телефону, что мое приказание выполнено.

Прошел еще месяц. Приказом командующего округом я был освобожден от командования дивизией, а вскоре и исключен из партии штабной парторганизацией «за связь с врагами народа»³¹.

За короткий срок из армии было уволено около 44 тысяч человек командно-начальствующего состава, причем, как свидетельствует В. Карпов,

почти все

они были после ареста расстреляны, немало уцелевших умерли в заточении³².

А маховик репрессий все раскручивался³³, остановить его было уже невозможно. Кровавая вакханалия достигла таких размеров³⁴, что специально созванный в начале 1938 года Пленум ЦК принял постановление, направленное на ограничение масштаба репрессий, однако они не прекращались.

Для становления комбата требуется не один год, а тут был почти уничтожен костяк армии. «В целом в период сталинских репрессий было истреблено высшего и старшего командного состава больше, чем мы потеряли его

за все четыре годы

войны»³⁵.

Реабилитировали в лучшем случае десятки. Те из них, кто оказался несломленным, воевали действительно не за страх, а за совесть³⁶. Но не из-за желания выслужиться перед Сталиным. Неужели и мысли не допускает В. Суворов, что люди эти, как и миллионы других, доживших до Победы и не доживших, дошедших до конца и не дошедших, упавших и неподнявшихся, там, в окопах думали не о чинах и наградах, а о чести и самом существовании терзаемой врагом Родины?

И немногие вернувшиеся перед самой войной из лагерей комбриги не могли, конечно, сделать погоду в разгромленной собственными правителями армии.

Должности замещались в экстренном порядке. «Вынуждены были назначать командиров небольших звеньев сразу на очень ответственные должности. Так, например, капитан Ф.Н. Матыкин, бывший командир батальона, был назначен сразу командиром стрелковой дивизии; капитан И.Н. Неску-бо, начальник полковой школы, назначен сразу командиром стрелковой дивизии; майору КМ. Гусеву, командиру эскадрильи, присвоено звание комдива, и он сразу же был назначен командующим ВВС Белорусского военного округа; старший лейтенант И.И. Колец получил воинское звание

полковника

и был назначен замкомандующего ВВС Ленинградского военного округа, а

к

началу войны он уже

генерал

— командовал ВВС Западного фронта...³⁷

За 1937—1938 годы были сменены все (кроме Буденного) командующие войсками округов, 100% заместителей командующих войсками округов и начальников штабов округов, 88,4% командиров корпусов и 100% их помощников и заместителей; командиров дивизий и бригад сменилось 98,5%, командиров полков — 79%, командиров батальонов и дивизионов — 87%, состав облвоенкомов сменился на 100%; райвоенкомов — на 99%.

К началу войны Красная Армия и Военно-Морской Флот пришли с

почти истребленным основным костяком армии...»™

На смену сформировавшимся, знающим службу командирам зачастую приходили едва ли не случайные люди. Дисциплина резко упала. Боевая подготовка находилась в плачевном состоянии. Не стоит забывать и о той атмосфере, которая сложилась в войсках, когда в 1939 году репрессии наконец пошли па убыль. Как свидетельствует маршал Жуков, «в стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял. Люди стали бояться друг друга, избегали встреч и разговоров, а если нужно было — старались говорить в присутствии третьих лиц — свидетелей. Страх породил небывалую по размерам клеветническую кампанию. Клеветали зачастую на кристально честных людей, а иногда па своих близких друзей, И все это делалось из-за страха оказаться человеком, подозреваемым в нелояльности. И эта тяжелая обстановка продолжала накаляться.

Большинство людей от мала до велика не понимали, что происходит, почему так широко распространились среди нашего народа аресты. И не только члены партии, по и беспартийные люди с недоумением и внутренним страхом смотрели на все выше поднимающуюся волну арестов, и, конечно, никто не мог открыто высказать свое недоумение, свое неверие в то, что арестовывают

действительных

врагов народа и что арестованные действительно занимались какой-либо антисоветской деятельностью или состояли в контрреволюционной организации. Каждый честный советский человек, ложась спать, не мог твердо надеяться на то, что его не заберут этой ночью в тюрьму по какому-нибудь клеветническому доносу»³⁹.

Удивительное дело, бюрократические проявления в армии после чистки возросли многократно. Но иного

и быть не могло.

Вновь обратимся к воспоминаниям Г.К. Жукова. «Недели через две мне удалось детально ознакомиться с состоянием дел во всех частях корпуса⁴⁰, и, к сожалению, должен был признать, что в большинстве частей корпуса

в связи с арестами

резко упала боевая и политическая подготовка