С обнаженного утесаПел он страсть свою к Марьям,И вознес превыше богаЖенщин в отческом краю,И прилюдно пил из рогаЗа любимую свою».Отвечал имам на это:«Если б жил при мне Махмуд,Я б велел, чтоб с минаретаПел он песни там и тут.До России бы известенСтал Махмуд, и оттогоЯ б за каждую из песенЧашей жаловал его.И клянусь я словом горца,Что при мне бы не посмелПулею имам из ГоцоОборвать его удел.Потому что горским людямОбъявил бы, сжав булат,Что Махмуд, хоть бесом будь он,Под защиту мною взят.И, до крови в битвах тертый,Стал бы, сердца не тая,Шуайнат — жене четвертой —Петь Махмуда песни я».И неведомо откудаВдруг, овеян тишиной,Слышен сделался МахмудаГолос, вызванный не мной:«Я — Махмуд из Кахаб-Росо,Жаль, не сблизились, пыля,Века моего колесаС бурным веком Шамиля.На ристалище КавказаЯ бы мог отвагу петьШамилевского приказаВыстоять иль умереть.И в погоне не за славойБыть я мог бы, смерть поправ,Шамиля рукою правой,Как наиб Ахбердилав.Всякий раз бы в пламя битвыЯ пандур двухструнный бралИ любовные молитвыДля мюридов сочинял.Чтобы жены обнималиИх на бешеном скаку,А пандур мой приобщалиК шамилевскому клинку».Мчат летучие годины,И мерцают предо мнойСоплеменных две вершиныВ дальной близости одной.
