Наша аварская «Гранд-Опера» От неприступных вершин в двух шагах. Где ты Газимагомед из Чалда, Страсти любовной имам и мюрид?.. Чохцы на крыши взбирались, когда Горский пандур твой звенел до зари. Где чародинский Поль Робсон сейчас?.. Наши горянки, забросив дела, Слушали завораженно твой бас, Что громыхал от села до села. В небе полуночном звездный концерт, Птиц предрассветный концерт на земле… Всадник с улыбкой на смуглом лице, Звукам внимая качался в седле. Слушал их в сакле столетний старик, Слушала мать, колыхая дитя… Тоненьким меццо-сопрано родник Дружно поддерживал тенор дождя. Пел баритоном глухим эскадрон, Марш пролетая во тьме на рысях. И под железный подков перезвон Пела степная дорога: — Чах-чах… … Минули годы, и я позабыл Многих концертов восторженный гул. Бубен твой солнечный, Алибегил Я никогда позабыть не смогу. С изображеньем орла на скале Бубен достался тебе от отца… Люди судачили в нашем селе, Не было бойче, чем он, молодца. Я не забуду симфонию гор, Вешних сонат торжествующий гром… В консерватории той до сих пор Числюсь прилежным я учеником. Я не забуду, как ты, Магомед, Часто мечтал о своей Салимат Дать аульчанам веселый концерт В день, когда сын возвратится назад. Красноармейца Джамиля ждала, Пряча от пристальных взоров лицо. Как она гордо кувшин свой несла. Не отвечая на шутки юнцов. И ежедневно весь год напролет На полированной гальке речной Втайне гадала: когда же придет Суженый — Осенью или зимой?.. Я не забуду, как пела вода, Девушке не предсказав ничего… Как «Сундук бедствий» играли тогда, Пьесу Гамзата — отца моего. Знала б горянка, спускаясь к реке, Что в незнакомом краю ей чужом Не в бутафорском, увы, сундуке План «Барбаросса» лежит под замком. Только не ведал об этом никто… И Магомед наш с женою своей Ночью любил посудачить о том, Что ожидает меньших сыновей. Виделся им бригадиром Гасан И представлялся студентом Гусейн: Оба — надежда семьи и краса, Правда, еще желтороты совсем. Двум одногодкам в положенный срок Свадьбу сыграют одну на двоих — Будет ходить ходуном потолок,
