Эти злые и отчаянные слова шли неизвестно откуда.
Франческо медленно выпрямился, повернулся. Его глаза были похожи на льдинки, лицо посерьезнело, губы вытянулись в тонкую линию. Анна была груба. А он не терпел грубости ни от кого. И уж конечно, не от бывшей любовницы!
– Закрой дверь с обратной стороны. И сообщи мне, когда приедет Арнольд! – заявила она.
Анна уже знала, что будет дальше. Через секунду Франческо прижал ее к стене.
– Не указывай, что мне делать! – прошипел он. – С этого момента я буду решать, что делать дальше. И советую тебе принять мои правила. Иначе можешь пострадать от последствий моего неудовольствия.
– Уже дрожу! – хмыкнула Анна. – Только помни, я все равно уеду. Можешь диктовать свои правила кому угодно, но не мне!
– Успокойся. Соберись. – Он усадил ее на диван. – Мне нужно сказать тебе кое-что, касающееся твоего будущего. И будущего моего сына.
Анна занервничала. Франческо сказал «моего сына». Лед сковал сердце. Значит ли это, что Франческо хочет забрать у нее ребенка? Он не может так поступить, правда? Она ему не позволит! Анна убрала волосы со лба и выпалила:
– Забудь! Как только вернется Арнольд, я уеду. С Шолто.
Франческо жестом велел ей замолчать.
– Пегги позвонила мне и сказала, что ты собралась уезжать. Арнольд никуда тебя не повезет. Я предложил ему отгул, чтобы он навестил брата.
– Тогда мы поедем на поезде! – упрямствовала Анна.
Новость глубоко ранила ее – выходит, Пегги обманула ее, действовала за ее спиной, соврала про Арнольда. А ведь Анна все это время считала эту женщину своим другом…
Значит, поездом. Не просить же отца заехать за ними. Он водит как лунатик. Его голова постоянно где- то в облаках.
– Ник заедет за нами! – воскликнула Анна.
И почему ей это раньше не пришло в голову? Он сделает для нее все. Ник сам так говорил.
Анна встала, стараясь не глядеть на Франческо, и пошла к двери. Сильные мужские руки легли ей на плечи.
– Значит, не можешь забыть своего рыцаря в сияющих доспехах? Ты никуда не поедешь. И не вини Пегги. Мне нужно было уехать по делам, но я попросил ее сообщить мне, если ты вознамеришься уехать с моим сыном, и удержать тебя здесь до моего приезда. К счастью, я успел вернуться из Италии и был в лондонском офисе.
На мгновенье их взгляды встретились. Его слова утратили всякое значение в буре эмоций, охвативших Анну. Она не понимала, почему одно его касание пробуждает в ней такое желание. Желание быть с ним…
Она должна бы уже выработать иммунитет к его сексуальности. Ненавидя себя за поражение, Анна прохрипела:
– Почему?
Она знала ответ. Франческо не хочет расставаться с Шолто. Все указывало на это. Он снова усадил ее на диван и сел рядом, не спуская с нее глаз…
Что он сделает? Предложит ей денег за то, чтобы она отдала ему сына? Наймет команду юристов, чтобы получить опеку над ребенком?
Но Анна не позволит ему этого! За своего малыша она будет драться не на жизнь, а на смерть!
Она ждала. Долго. Пока не заглянула в его серые глаза, готовая закричать.
– Истерика кончилась? Будешь слушать дальше?
Руки Анны дрожали. Она сплела пальцы, чтобы Франческо не заметил, как она нервничает, и кивнула.
– Я женюсь на тебе.
У Анны перехватило дыхание. Она закусила губу, пытаясь понять, не снится ли ей все это. Он говорил так, будто собирался сделать новую стрижку.
И Анна рассмеялась бы ему в лицо, не будь все так печально.
Франческо наблюдал, как она краснеет и бледнеет, и размышлял. Предложение было сделано. Коробочка с кольцом, украшенным желтым бриллиантом лежала в нагрудном кармане. Однажды он поклялся, что никогда не сделает того, что сделал сейчас. Никогда не предложит женщине руку и сердце.
Но сейчас это необходимо.
Едва увидев сына, Франческо понял, что не сможет расстаться с ним.
– Я хочу быть рядом с сыном. В идеале у ребенка должны быть оба родителя. Постоянно. Я думал, финансовой поддержки окажется достаточно. Но когда я взял его на руки, то понял, как сильно ошибался. Нам нужно пожениться. У Шолто должна быть мать.
– Нет. Я не хочу. Я не смогу этого вынести!
– Твои протесты мне безразличны. Ты же так хотела замуж за миллионера. Чего ты жалуешься?
– Ты не любишь меня. Ты никого не любишь, кроме себя! – выпалила Анна, заливаясь краской.
