– Спасибо, сержант, – прошептал Лоренс.
Люк захлопнулся, и он прошел в глубь переполненного салона. Космоплан был явно перегружен, причем очень сильно. Значит, сержант остался там, где было опаснее всего; обрек себя на верную смерть, чтобы, как всегда, спасти жизни своих ребят. И спас их.
В изолированном пространстве салона космоплана Лоренсу удалось без каких-либо проблем связаться с корабельной компьютерной сетью. Он попросил разрешения подключиться к наружным видеокамерам. За бортом «Сяньти» по-прежнему сыпались с неба ослепительно яркие обломки астероида. Оставшиеся на летном поле десантники продолжали беспорядочно сновать из стороны в сторону. Один за другим взрывались здания. Над землей ползли клубы дыма, выбрасываемые бело-голубыми языками пламени, которое вырывалось из искореженных груд промышленного оборудования.
«Сяньти» резко развернулся на взлетной полосе. Пилот не потерял напрасно ни секунды. Лоренс почувствовал, как нарастает вибрация корпуса космоплана, вызванная выводом турбореактивного двигателя на полную мощность, которая предшествует взлету. Через считанные секунды космоплан взмыл ввысь, оторвавшись наконец от земли.
Они круто поднимались в небо, с каждым мгновением набирая скорость. Наружные видеокамеры показывали спокойную верхнюю гряду облаков, отливавших серебром в ярком свете сотен падавших вниз комет. Когда «Сяньти» прошел через тонкий слой, перспектива сдвинулась и вскоре стало казаться, будто они поднимаются над замерзшей пустыней, освещенной светом бесстрастной зимней луны.
Космоплан поднимался все выше и выше. Облака превратились в дымку, которая окутала весь окружающий мир. Светящиеся золотисто-розовые инверсионные следы прорезали темноту, оставаясь внизу и постепенно теряясь из виду.
Впереди, перед носом космоплана, приветственно и холодно мерцали звезды.
Глава 16
К торсу Хэла было присоединено множество разнообразных медицинских модулей, расположенных главным образом в местах алых рубцов, ранений и шрамов, оставленных скальпелем хирурга. Некоторые из них были неотделимы от участков искусственной кожи, сращиваемых с поврежденными кожными покровами. Другие представляли собой сложные системы с бесчисленными тоненькими трубочками, имплантированными в шрамы. Через них в поврежденные внутренние органы перекачивались специальные жидкости, которые поддерживали их жизнедеятельность до той поры, когда они придут в норму или будут заменены новыми, здоровыми. Для того чтобы скрыть все эти приспособления, на Хэла надели просторную мешковатую рубаху, однако модули были слишком большого размера и скрыть их полностью не представлялось возможным. При взгляде на Хэла казалось, будто его торс разросся пластмассовыми опухолями.
Он сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, опустив голову на боковую подушечку. Казалось, его шея просто не в состоянии удерживать голову в вертикальном положении. Каждый раз, когда сослуживцы заходили в комнату, куда поместили Хэла – небольшое служебное помещение отеля, – он улыбался им и радостно бормотал что-то неразборчивое. Эдмонд нагнулся над ним, собираясь поприветствовать хлопком ладони в ладонь. Видя, как рука, поднятая Хэлом в ответ, задрожала, Лоренс почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Другие десантники также отвели взгляды в сторону. Только Деннис продолжал смотреть на раненого. Лоренс знал, что в последнее время он принимает слишком много успокоительных лекарств.
Последним в комнату вошел Эмерси. Он закрыл за собой дверь и ободряюще показал Хэлу большой палец – так, как это делают давние друзья. Однако и его глаза предательски моргнули, выдавая истинные чувства.
Последние оставшиеся в живых десантники взвода 435NK9 повернулись к Лоренсу.
– Прежде всего, – начал тот, – не стоит беспокоиться насчет того, удастся ли снова вернуть Хэла на «Корибу». Я уже связался с космопортом Даррелла.
Хэл издал долгий протяжный стон. Его нижняя челюсть судорожно задвигалась, как будто он жевал воздух. После того как ему пересадили биомеханическое сердце, он полностью утратил чувствительность всей правой стороны тела. Затем чувствительность начала постепенно возвращаться к нему, совсем как у человека, перенесшего инсульт. Если это единственное осложнение после того, что произошло, подумал Лоренс, то остается только радоваться. Однако, несмотря на то что мозг Хэла теперь питала обильно насыщенная кислородом кровь, выздоровление шло очень медленно. Мысли раненого были сильно замедлены и часто путались, в памяти наблюдались значительные провалы. Говорить он мог с трудом, и наблюдать за тем, как он пытается сложить вместе самые простые слова, было настоящей мукой. Зачастую Хэл знал, что хочет сказать, однако приходил в ярость, когда не удавалось проартикулировать какие-нибудь слова. При этом он часто ударял здоровой рукой по подлокотнику кресла, по щекам струились слезы бессилия.
– Спасибо. Тебе. Сержант, – выдавил Хэл.
Было видно, что эти три слова дались ему с большим трудом.
– Я для этого сюда и пришел, Хэл, – произнес Лоренс и оглядел собравшихся, стараясь угадать общее настроение товарищей.
Все пребывали в состоянии спокойного, терпеливого ожидания. Десантникам явно хотелось узнать, для чего их всех собрали в этой комнате. После заседания трибунала и расстрела свой гнев и потрясение случившимся они адресовали корпорации «ЗБ» в лице капитана Брайанта и Эбри Жанга. Их презрение и недовольство изменой начальства не выливалось в какую-то конкретную форму, однако командовать бойцами становилось все сложнее и сложнее. Дело было даже не в том, что другие взводы, расквартированные в Мему-Бэй, были более дисциплинированными. После того что случилось с Хэлом Грабовски, взвод 435NK9 сохранил некую степень внутренней сплоченности. Десантники выполняли все, что приказывал им Лоренс, не потому, что это были приказы, исходившие от Брайанта, а потому, что выполнения этих приказов требовал именно Лоренс.
Он не мог и мечтать о другой группе людей, которые бы подходили задуманной им цели больше, чем эти ребята.
Забавно, какой непредсказуемый оборот могут принимать жизненные обстоятельства.
– Причина, по которой я связался с Дарреллом, имеет отношение к тому, о чем я собирался рано или поздно рассказать вам. Возможно, сейчас самое подходящее время. Я уверен, что в глубине материка находится дорогостоящее имущество, о котором высокое начальство «ЗБ» не имеет ни малейшего представления. Я хочу, чтобы
