Келейос посадила Беллу возле целительницы, сказав девочке, чтобы та помогала и не путалась под ногами. Она подошла к Каррику. – Я здесь, мастер вооружений. – Келейос, что это за пламя, сжигающее камни? Ты можешь его укротить? – Это иллюзия.
Он уставился на неё:
– Иллюзия? Но оно жжётся. Иллюзии безвредны.
– Это иллюзия демона, Каррик. Она может причинить реальный вред, если в неё верить.
Девушка-подмастерье упала на колени, ловя ртом воздух. – Не иллюзия. Не то ощущение. Келейос встала на колени рядом с ней. – Поверь мне, я имела дело с демонами. Это иллюзия.
Девушка упрямо мотнула головой. Подошли целители, и усталую чародейку, все ещё спорящую, отвели в сторону. Келейос вернулась к Каррику. – Надо не верить в этот огонь. Стрелы, наверное, настоящие, но не огонь. Ни один огонь, даже демонский, камни не жжёт.
Она ощущала их страх. У стены лежало тело с почерневшей от огня кожей. К другой стене прислонилась женщина с покрытой волдырями рукой. Каррик приказал стрелять в ответ. Люди прятались, скорчившись под стенами. Келейос смотрела, как пламя въедается в камень, сливаясь в расползающиеся озера. Пищей огню служила вера охраны. Их вера делала его реальным. Он проест в камне дыры, сожжёт весь замок, если в него поверят достаточно людей.
Келейос набрала воздуху и вползла в ближайшую лужу огня. Там она села, целая и невредимая. Пламя ощущалось как холодный ветерок по коже, прикосновение призрака. Иллюзия всегда была холодным волшебством. Один из часовых крикнул:
– Это тебе хорошо, чародейка, а у нас нет магии для защиты!
– Ваше неверие защитит вас – это иллюзия! Но время для простых ответов было упущено. Нелегко не верить в то, что ты видел своими глазами и видел, как оно убивает. Она, сидя в огне, посмотрела на Каррика:
– Я – самая сильная чародейка, на кого ты сейчас можешь рассчитывать? Он скорчился рядом с ней: – Да.
Она не стала спрашивать, что случилось с остальными. Она знала, что стало с мастером Драсеном и Паулой. Фиделис, за которой стояла Харкия, поработала на славу. Будь они обе прокляты.
Тобин подобрался и пристроился рядом с ними. Он сунул руку в пламя. Перчатка прошла сквозь огонь, как сквозь оранжевое стекло. – Что ты собираешься делать? – спросил он. – Они должны перестать верить, или наш замок погиб. Он шепнул:
– Вторжение в разум без согласия запрещено. – И я должна дать погибнуть всему из-за какого-то правила?
Тобин опустил голову, а потом поднял на неё взгляд очень серьёзных янтарных глаз: – Нет. Хочешь, чтобы я это сделал? Она улыбнулась:
– Ты лучше работаешь с защитой, а вторжение в разум предоставь мне. – Ладно, только будь осторожна. Он отодвинулся, чтобы дать ей призвать магию. Келейос вызвала в себе силу, как искру самой себя. Иногда она думала, что чародейство больше, чем любая другая магия, истощает душу заклинателя. Она создала спокойную, бесстрашную, глубокую уверенность, что пламя – иллюзия. И собственное неверие она превратила в нечто почти материальное и бросила его во все концы зала. Стражники вскрикнули, и один, все ещё с почерневшей от огня рукой, сказал: – Иллюзия! Это же просто иллюзия! Келейос опустилась на пол, на лбу выступила испарина.
Тобин встал около неё на колени: – Как ты?
– Сейчас все будет в порядке. Демон без иллюзии становится калекой. Дело того стоило.
При следующем залпе стрел огонь вспыхнул, но на этот раз на него не обратили внимания, и он исчез. Придя в себя, Келейос подошла к Каррику. – Как вышло, что они стреляют? Почему двор не стал ловушкой?
Двор был выстроен так, что стоило любому чародею коснуться его и сказать нужные слова, как он превращался в волчью яму. Была она бездонной или нет – служило темой нескончаемых споров. Каррик потёр рукой подбородок. – Мы не могли подвести чародея достаточно близко, чтобы тронуть под ними камни. Трое подмастерьев пытались и погибли. Там демон. Он их видит, невидимых или нет. И мы не могли их защитить.
– Следующей пойду я, но мне надо увидеть, что это за демон.
Он кивнул, и Келейос подползла к окну. На уровне окон на чёрных перистых крыльях реял демон. Тело было покрыто мехом, голова, как у льва, и чёрная, как ночь, пышная грива. В когтистых передних лапах огромная плеть, которой он размахивал. Глаза горели красным. На боку висел короткий, отливающий серебром меч с небольшим волшебным камнем в рукояти. Копыта раздвоены на манер козьих. По скульптурной формы животу змеился мертвенно-бледный шрам. У Келейос скрутило в узлы желудок и тело покрылось испариной. Черногрив был одним из её палачей, когда она шесть лет тому назад попалась Харкии Колдунье. Демоны умеют залечивать раны без рубцов, и потому вряд ли могли быть одинаковые раны у двух черногривов. Его заставили носить шрам как позорную метку поражения. У неё осталась метка от него за другое поражение.
Она отпрянула от окна.
– Это черногрив – один из самых мощных демонов нижнего ранга. Продолжайте, как раньше – ничего для моей охраны делать не надо. Если меня понадобится спасать, делать это будет уже поздно. Лотор шагнул к ней: – Ты туда не пойдёшь.
Она взглянула на руку, держащую её выше локтя: – Предлагаешь вместо меня себя? – Она придвинула лицо к нему вплотную и прошипела: – Ты ощущал языки чёрной плети? Ты вопил в трехкратную тьму? Он отшатнулся от неё: – Тогда иди, но будь осторожной. Она смотрела на него секунду. – Так ты там не был? – В её голосе звучало неподдельное удивление. – Великий чёрный наследный принц демонского трона даже не пробовал плетей? Тебя ждёт ещё много удовольствий.
– Не мудро говорить о таком, когда оно так близко. – Верно.
У неё было ещё много вопросов, но время было неподходящим. Она повернулась к Каррику:
