— Не думаю, что вы разбираетесь в том, как вести дела, — сказал он по-испански. — Счета, заработная плата, связи с местными властями, всякое такое. Беда в том, что сам-то я археолог, а не бизнесмен, и любая организационная работа напрочь выбивает меня из седла. У меня есть отличные исследователи, на раскопках им цены нет, но вести бухгалтерию и все такое ни один не умеет.
Разбираюсь ли я в том, как вести дела? Да еще как разбираюсь! Я пятнадцать лет, с одним только перерывом, управляла своим собственным делом. Конечно, надо соблюдать разумную осторожность. Я уже успела решить для себя, что единственный способ выжить в шкуре Ребекки Маккримон — по возможности приблизить ее жизнь к моей, чтобы снизить риск быть пойманной на каком-нибудь противоречии. По документам Ребекка родом из Канзаса, и водительские права ей выдавали именно там. Я же была в Канзасе всего раз, да и то проездом. Так что на этот счет мне придется соблюдать максимальную бдительность. Но вести дела? Кто сказал, что Ребекка Маккримон не имела никакого опыта в подобных вопросах?
— У меня довольно обширный опыт такого рода, — произнесла я, собрав все мои познания в испанском. — Я много лет управляла собственным делом. Розничная торговля мебелью. Правда, персонала у меня было немного, всего несколько человек, зато все вовремя получали заработную плату. И по счетам я всегда платила вовремя. А еще я привыкла иметь дело с таможенными властями и агентами, банкирами, налоговиками, бухгалтерами и поставщиками. Могу со всей честностью заявить, что ни разу не просрочила дату поставки по собственной вине. — Я немного помолчала и засмеялась. — Хотя, должна признаться, несколько раз была чертовски близка к этому.
— Вы приняты, — сказал он.
— Правда? — изумилась я.
— Разумеется. Вы хорошо говорите по-испански. Лукас пишет, что вам можно доверять — доверять абсолютно во всем, — и вы можете снять с моих плеч самое ненавистное занятие в мире. Чего мне еще желать? — Он засмеялся. — Лукас пишет, что, мол, просит меня об одолжении. Не говорите ему, но, по- моему, это я перед ним в долгу! — Условия вы знаете: доставка к месту раскопок, жилье и еда. Конечно, это не так уж много. Вы согласны? По рукам?
И он протянул мне руку. Я пожала ее.
— По рукам. Когда приступать?
Стив расстелил на столе карту.
— Мы проводим раскопки вот здесь, — он указал на пустое пятно на карте, — между Трухильо и Чиклайо. Культура мочика раннего и среднего периодов. Весьма многообещающее место. Ближайший город — Кампина-Вьеха.
Милый старина Лукас! Прямо к Кампина-Вьеха! Должно быть, я невольно вздрогнула, потому что Нил на несколько секунд остановился, прежде чем продолжить:
— Отсюда в Трухильо летают самолеты. Там надо найти автовокзал и сесть на автобус до Чиклайо. Они ходят почти каждый час и, если попросить, останавливаются в Кампина-Вьеха.
Сам я вылетаю туда сегодня же вечером. А вам предлагаю лететь завтра утром, днем побродить по городу — там есть что посмотреть, несколько достопримечательностей культур мочика и чиму, — а на следующее утро сесть на автобус. Я почти весь день проведу в городе и буду поглядывать на остановку. Если, когда вы приедете, меня там не окажется, просто сядьте на скамейку и чуть-чуть подождите. Я отвезу вас в наш лагерь. Мы сняли старую гасиенду. Там вы познакомитесь со всей остальной командой, включая и босса, Хильду.
— А теперь, — ухмыльнулся он, — давайте купим вам билет на самолет, пока вы не передумали. Кстати, как вы предпочитаете, чтобы вас называли?
Вот тут-то я едва не попала впросак. В его обществе мне было так спокойно, что я едва не назвалась настоящим именем, хорошо еще, вовремя опомнилась. А он уже продолжал:
— Лучше Ребекка или как-нибудь вроде Бекки?
— Ребекка, — ответила я. — Со всей определенностью, Ребекка.
После того, как мы с Нилом расстались, а солнце, как водится в тропиках, быстро-быстро начало спускаться к закату, я нанесла последний визит в то место, где, по сведениям Роба Лучки, жил Рамон Сервантес, которого я называла Ящером. Найти его дом оказалось совсем не трудно — в Кальяо проживал всего один Рамон Сервантес. Как и в двух предыдущих поездках, я поймала так называемый
Рамон Сервантес, как я теперь окончательно уверилась, был человеком небогатым, раз ему приходилось жить на маленькой темной улочке на окраинах Лимы близ аэропорта. Район этот иначе, чем весьма скромным, назвать я не могла. Воздух там насквозь пропитался запахом прогорклого масла. Зато улицы, в отличие от многих центральных улиц Лимы, были вымощены, хотя и изобиловали ухабами и трещинами. Рамон жил в квартире, куда попадаешь по темной грязной лестнице, ведущей наверх между зловонным ресторанчиком и мастерской по ремонту машин. Стоя на улице, невольно ужасаешься, в какое же место ты попал, но, если сделать шаг назад, можно разглядеть на втором этаже приметы колониального прошлого Лимы: большие окна с решетчатыми, витыми карнизами для цветов, гипсовые венки и гирлянды под крышей. Ставни на окнах квартиры слева от лестницы были плотно закрыты.
В первый мой визит сюда, почти сразу по приезде в Лиму, я поднялась по темной лестнице на площадку второго этажа. Туда выходили двери двух квартир, одна напротив другой. На двери справа висела табличка с фамилией, но не Сервантес, а дверной молоток левой двери был обмотан черной траурной лентой. Я постучала — сперва нерешительно, потом погромче. Никакого ответа, ни звука. Я немного подождала, чувствуя на себе взгляд китаянки из маленького
Во второй визит меня встретило все то же молчание за дверью. На сей раз я зашла в китайский ресторанчик через улицу и заказала пива. Через несколько минут китаянка, хозяйка забегаловки, подошла к моему столику.
— Кого вы ищете?
Я сообщила ей, что ищу сеньору Сервантес.
— Эту девку-то? — сказала она. — Сеньора Сервантес, так вы ее называете? Очень фасонно, очень. Ей бы понравилось. Считает себя лучше нас, всех прочих. Но тут ее кличут Карлой. А иногда — просто девкой. — Китаянка употребила слово
— Да, я слышала, — кивнула я. — Печальная история.
— Для нее-то, уж это точно. А для него — как знать. Для него-то — скорее милость Господня. Оставил ее с тремя детишками. Представляете, она отправила их к сестре, в Трухильо. Да такой, как она, вообще не следует детей заводить. Терпения не хватает. Сама как ребенок. А он, муженек, забрал все их деньги, да и бы таков. Отправился куда-то за границу, в Канаду, кажется, там и помер.
Похоже, моя новая приятельница была полностью в курсе всех дел своих соседей и ничуть не возражала поделиться знаниями с первым встречным.
— Интересно, и почему бы это? — сказала я.
Она фыркнула.
— Почему помер? Или почему сбежал в Канаду? Единственное, чему тут можно удивляться, так это откуда он взял деньги и почему не сбежал раньше, когда застал ее с другим. Со своим же собственным братом. Рамон Сервантес, он славный малый, не заслужил такого позора, вот что я вам скажу. Шлюха она, как есть шлюха.
Боже ты мой, подумала я, бедный Ящер! Но каким образом то, что ты застал жену на месте преступления, да еще с собственным братом, толкнуло тебя на аукцион в Торонто, навстречу кровавой и преждевременной кончине в кладовой моего магазина?
