цепочка с тяжелым амулетом. Вообще-то перед бальзамированием с усопших снимают драгоценности! Увидев характерные темные линии у рта мужчины, капуцин с облегчением вздохнул.
Марионетка, гигантская марионетка! Бриллианты наверняка фальшивые. Старая шутка, а капуцин жил в Палермо достаточно долго, чтобы спокойно реагировать на подобные проявления чувства юмора.
Монах подошел поближе.
Опущенные уголки рта на лице Сала Нардуччи оказались ручейками крови. Веревка, с помощью которой его удушили, валялась тут же, у начищенных ботинок.
Капуцин молча вбирал в себя жуткую сцену, и в его сердце что-то надломилось. Обычный вор забрал бы драгоценности, а простой убийца спрятал бы тело и ни за что не оставил бы его здесь, на монастырском кладбище рядом с Бамбиной! Монах закричал во весь голос, проклиная Друзей. Ну что ему еще сделать? Он жизнью пожертвовал, чтобы искупить страшные грехи своей семьи, а они нашли его даже на святой земле! И старика не пожалели, какое зверство! Нет, здесь не помогут ни молитвы, ни смирение! Гнев наполнил душу монаха, отравляя подобно яду. Проклятья стали громче.
Прибежавшие на крик братья потом рассказывали, что, когда старик потерял сознание и умер, его лицо было красным, как правая полоса итальянского флага.
Сидя на террасе своей роскошной виллы, из окон которой был виден весь Палермо, дон Чезаре Инделикато слушал отчет убийцы и в который раз убеждался, насколько неисповедимы пути Господни. Дон Чезаре никогда не встречался с покойным монахом, но его имя неоднократно слышал. Это дед дона Чезаре, Фелипе Краписи, убил деда монаха, предавшего интересы клана. Еще любопытнее оказалось то, что убить Нардуччи дона Чезаре просили дважды: сначала Томас Хейген, а потом Ник Джерачи. Верный
Дон Чезаре поблагодарил убийцу и велел идти. Вот он остался один и, глядя на Палермо и темнеющие небеса, налил полный стакан граппы.
Какой тост он мог предложить своему городу, миру и Богу, которые сделали его таким богатым, счастливым и удачливым, помогая в непростых ситуациях и наказывая вместо него жалких муравьев, которые из кожи вон лезут, чтобы получить благословение Господне?
Что же придумать?
— Салют! — закричал Инделикато и глотнул граппы.
Звук эхом разнесся по скалам. Слушая повторение своего тоста, дон осушил стакан.
Глава 29
В доме на озере Тахо Тереза Хейген и Конни Корлеоне (которая снова взяла девичью фамилию) вместе готовили ужин. Такое случалось, когда они оставались вечерами одни, то есть почти постоянно. Готовили то на кухне Хейгенов, как случилось и в этот раз, то на кухне Корлеоне. За последние два года Конни сильно изменилась: перестала играть в светскую даму и вернулась домой помогать брату, совсем как незамужние и овдовевшие родственницы президентов, фактически исполняющие роль первой леди. На ее перерождение сильно повлияла Тереза. Она стала ей старшей сестрой, о которой Конни всю жизнь мечтала. Они даже ссорились, как сестры, но по-настоящему любили друг друга. Под влиянием Терезы Корлеоне увлеклась искусством и помогала миссис Хейген собирать средства на организацию симфонического оркестра. Обе дамы пытались заниматься политикой и пользовались услугами того же дизайнера, что и первая леди. Конни даже стала одеваться более консервативно.
Том и Майкл укрылись в кабинете Хейгена, ожидая, пока их позовут ужинать. Дети Конни сводили Майкла с ума, особенно его крестник, шестилетний Микки Рицци. Сестра помогала содержать дом, но Майклу было проще нанять экономку. Наблюдая за племянниками, он еще сильнее скучал по Энтони и Мэри. А тут еще дети Хейгенов! Джина Хейген и Мэри были ровесницами, ходили в одну школу и дружили. Нельзя было смотреть на Джину и не думать, что давно не видел дочку и не читал ей на ночь сказок.
Им с Томом было что обсудить. Хейген говорил с послом о расширении круга обязанностей Билли Ван Арсдейла. Ши пообещал поговорить с Дэнни (генеральным прокурором), однако Билли по-прежнему держали на бумажной работе, что никак не отвечало интересам Корлеоне.
Не оставили без внимания и Винсента Форленца с притянутым за уши объяснением, которым он обосновал устранение своего
— Джерачи хоть намекнул, о чем хочет поговорить? — спросил Майкл, предполагая, что речь пойдет о Нардуччи.
— Нет, он ничего не объяснил, — ответил Том. — Только сказал, что может приехать сюда, если тебе так будет удобно… О, черт!
На лужайке перед домом двенадцатилетний Виктор Рицци, только что исключенный из школы за драки и употребление алкоголя, поставил подножку девятнадцатилетнему Эндрю Хейгену. Эндрю перешел на второй курс университета Нотр-Дам, изучал богословие и собирался стать священником — вряд ли он подстрекал Виктора к драке. По-видимому, Рицци собирался ударить Эндрю еще раз, но тот бросил клюшку в кусты и повалил наглеца на лужайку.
Майкл многозначительно посмотрел на Тома.
— Нет, даже не думай! — воскликнул Хейген. — Эндрю справится.
— Я беспокоюсь не за Эндрю.
Перепуганный пес Хейгенов с лаем носился по лужайке, и через секунду из кухни выбежала Конни в грязном фартуке. Эндрю взял Виктора за шкирку и передал разгневанной матери.
— Виктор никого тебе не напоминает? — поинтересовался Том.
Майкл подумал, что Хейген подразумевает его или Фредо, однако никакого сходства не видел. Тем более что они решили не говорить о Фредо без крайней нуиеды. Что случилось, то случилось, лишние слова и оправдания ни к чему. Разве такое можно оправдать?
— Ты имеешь в виду меня? Разве я дрался…
Том закатил глаза. Значит, он все-таки подразумевал Фредо!
— Разве… разве он нападал на вас с Санни?
Хейген мрачно покачал головой:
— Вообще не стоило об этом заговаривать! Старею, становлюсь слишком болтливым.
Через секунду Майкл понял, что Том имел в виду Кармелу, которая обожала ругаться с соседями из-за всяких мелочей.
— В любом случае Джерачи еще не скоро окажется в Тахо, ведь он не летает самолетами!
— Через неделю я встречаюсь с детьми.
— Тогда тебе лучше не видеться с Ником, — осторожно заметил Хейген.
— Это еще почему?
— Тебя могут заманить в ловушку, особенно в Нью-Йорке.
— Все будет в порядке! — заверил Майкл. — Нери позаботится об этом.
— А что, если Нардуччи перед смертью раскололся?
Сал Нардуччи никогда не был стоиком и, если его пытали, наверняка продал Корлеоне с потрохами. Рисковать не хотелось, да разве у них был выбор?
— Почему ты всегда предполагаешь худшее? — изумился Майкл. — Что мог узнать Джерачи и откуда? Мы ведь предупредили Инделикато, что к нему могут обратиться с подобной просьбой, и объяснили, как следует себя вести!
— Ты настолько уверен в Чезаре Инделикато? Меня он видел в первый раз, а с Джерачи знаком много лет.
— С Корлеоне он работает еще дольше! — возмущенно воскликнул Майкл. — Если бы не помощь
