— Робинсон также цитировал доктора Карлайла, — напомнила я. — Вы ведь ему не предъявляете обвинения?
— Нет, пока нет, хотя его могут обвинить в помощи Фэйеруэтеру, в том, что он помог ему сбежать, если я смогу это доказать, — ответил Фуэнтэс. — Хотя я понимаю, о чем вы говорите, и согласен с вами в том, что научные разногласия сами по себе не могут быть мотивом преступления. Но мое чутье подсказывает, что разногласия между Фэйеруэтером и Робинсоном были очень-очень личного характера.
Проблема в том, что он был прав. Фэйеруэтер мог говорить, что это не так, но мне казалось обратное. Враждебность между двумя мужчинами была осязаема. Робинсон действительно утер Фэйеруэтеру нос. Научные карьеры могут быть очень переменчивыми. Если ты пользуешься успехом, пользуешься спросом, то гранты текут к тебе рекой. А если — нет, если тебя считают утратившим прежнее положение или просто неправым по поводу чего-либо, тогда ты можешь изнывать годами в каком-нибудь отдаленном углу научного сообщества. Даже пещера могла показаться предпочтительнее. Фэйеруэтеру нравилось на Рапа-Нуи. Ему нравилось жить и работать здесь. Но его доход приходил из университета в Австралии, и именно благодаря университету и грантам, которые он получал из различных источников, он мог находиться здесь.
— Я все же считаю, что ссора на каменоломне — недостаточное доказательство, чтобы осудить Фэйеруэтера, — твердо сказала я.
— Почему вы думаете, что это единственное доказательство, которое у меня есть? — поинтересовался Фуэнтэс. — И не утруждайтесь спрашивать, в чем оно заключается.
Прошло не десять, а двадцать минут, прежде чем наша группа снова собралась, и, действительно, как предсказал Фуэнтэс, в этот раз я была более популярна. Люди даже предлагали угостить меня коктейлем. Я могла выпить столько, сколько бы захотела, и все бесплатно. И я пошла и выпила парочку, просто чтобы узнать, куда ветер дует, так сказать.
На самом деле я была немного удивлена. Я ожидала, что разговоров только и будет, что о Фэйеруэтере и о том, что ему предъявили обвинение, однако большей частью все болтали о том, как попасть домой. Мы просто засыпали авиакомпанию «Лан Чили» звонками, а Альберт тут же исчез. Очевидно, он поймал такси и поехал в аэропорт, но не смог никого найти, поскольку дневной рейс уже улетел. Когда все же заговорили о Гордоне, оказалось все были склонны думать, что он виновен, но я подумала, что это из-за того, что никто из них по-настоящему никогда не разговаривал с ним.
Пока я валялась с головной болью, между Робинсоном и Гордоном произошел еще один горячий спор, свидетелями которого стали Брайан и Ивонна. Эта полемика закончилась фактической стычкой: толканиями и пиханиями, по описанию Ивонны. Мне стало интересно, не то ли это дополнительное доказательство, на которое ссылался Фуэнтэс?
После двух коктейлей я поняла, что у меня нет настроения праздновать, так что я решила просто пойти в свой номер. Мойра поставила перед собой задачу заняться бронированием наших билетов в «Лан- Чили». На самом деле пройдет еще несколько дней, прежде чем все уберутся отсюда, учитывая ограниченное количество свободных мест на самолетах в это время года.
Тут мне пришло в голову, что я не видела на собрании Сета. Если кто и обрадовался бы возможности уехать отсюда, так это был Сет. Уверена, он бы в мгновение ока упаковал сумки. А учитывая то, что он намеревался поехать на Таити, ему может больше повезти с билетом на следующий авиарейс, хотя когда точно он будет, я не знала. Памятуя о том, что обещала ему принести что-нибудь поесть, я попросила работников столовой упаковать мне еду на вынос для Сета, а потом отправилась к нему в номер. Дверь была закрыта, а охранника, который предположительно был больше не нужен, не было. Я постучала, потом еще раз, потом попробовала повертеть ручку — оказалось закрыто.
— У меня для вас хорошие новости, — сказала я через дверь. — Вы можете поехать домой.
Снова никакого ответа.
— Я пойду за ключом, Сет, — громко произнесла я. — Или вы можете встать и впустить меня.
Чтобы сходить за ключом, мне потребовалось некоторое время. Обычно в отелях ключи не выдают тем, кто не платит за номер. В конце концов, я убедила свою знакомую Селиа, что очень волнуюсь за Сета и что она могла бы пойти со мной, чтобы убедиться, что я ничего не украду. В итоге она согласилась.
В комнате было темно, и мне потребовалась пара минут, чтобы привыкнуть к сумраку. Я попыталась включить свет, но выключатель не работал. В комнате сделали перестановку: кровать была отодвинута к дальней стене. Поначалу мне показалось, что Сет спит, но когда я подошла потрясти его и разбудить, то обнаружила только кучу одеял и подушек. Я огляделась. Дверь в ванную комнату была закрыта и, как и входная, заперта. Я снова постучала и позвала Сета по имени, потом приложила ухо к двери. Мне не удалось расслышать ничего: ни журчания воды, ни звуков присутствия кого-либо за дверью. С тяжелым нехорошим предчувствием я всем своим весом обрушилась на дверь. Замок тут же поддался.
Селия завопила. Я застыла в дверном проеме, пораженная. Сет свисал с потолка. Я попыталась поднять его, чтобы облегчить давление на шею, закричала, чтобы Селия прекратила вопить и помогла мне. Не было сомнений, что уже слишком поздно. Он приколол записку на рубашку:
Глава 9
Вопрос был: сожалею о чем? Искупит что? Большинство участников конференции думали, что бедняга Сет признался, что убил Джаспера Робинсона. Пара человек высказали мысль, что он тоже был убит. Однако в общем этому в тот момент не придали особого значения. При этом не было сомнений, что смерть Сета и записка заставят Фуэнтэса порядком понервничать. Модный адвокат Гордона быстро разобрался, и через несколько часов Гордон был дома, хотя его паспорт все еще был в ведении карабинеров.
Сету было нелегко убить себя. По словам охранника, который нес караул у двери Сета, пока его не отозвали после собрания, Сет закрыл и запер дверь вскоре после того, как я ушла. Охранник постучал в дверь и сказал Сету, что его отзывают, что Сет был свободен и мог покинуть свою комнату. Сет не ответил, и уже тогда вполне могло быть слишком поздно, даже тогда.
Было очень непросто повеситься в этом номере. Я бы подумала, что было бы проще просто полоснуть себе по запястьям бритвой в ванной. Но Сет был чистюлей, и, думаю, мысль о крови могла бы еще больше расстроить его. Об этом можно было догадаться, взглянув на его номер, который был полной противоположностью тому беспорядку, который царил в номере Дэйва.
Очевидно, он попробовал пару способов. Было видно, что он пытался повеситься в основной комнате на люстре. Кровать была передвинута, а люстра свисала до половины расстояния от потолка, что объясняло, почему не включился свет. Хотя каким-то образом ему удалось закрепить что-то на потолке ванной комнаты. У меня было чувство, что он встал на край ванны, а потом сделал шаг.
Я считала, что Сет не убивал Джаспера, так же как и Гордон. Я была очень обеспокоена его смертью, даже больше, чем остальными. Я последняя беседовала с ним и чувствовала, что должна была распознать симптомы: спокойствие, которое овладело им, когда я сказала, что считаю, что Дэйва убили. В какой-то мере я подтвердила что-то для него, а потом он лишил себя жизни. Я все продолжала думать, что если бы Фуэнтэс провел свое собрание немного раньше, то Сет был бы жив. Но, возможно, и нет. Может быть, то, что его больше не защищала полиция, хотя и в виде домашнего ареста, так сильно его расстроило, что он лишил себя жизни. Сет, как мне показалось, был до смерти напуган.
Думаю, была вероятность, что его убили, что этот Анакена попал в номер, когда охранник ушел, и повесил его. Но там отсутствовали какие-либо следы борьбы, и, как Фуэнтэс сказал мне, в его крови не было обнаружено следов наркотиков.
Фуэнтэс был зол еще по одному поводу. Его патологоанатом наконец-то сделал заключение, что удар в голову был совершен уже после смерти Дэйва. Патологоанатом так и не выяснил истинную причину смерти. Что означало: Фуэнтэсу придется признать, что Дэйва тоже убили. Это наверняка поставит новый рекорд для Рапа-Нуи.
Я совсем не собиралась связываться дальше с этой историей про Анакену, но по неосторожности
