ни было, а также как сузить мой круг поиска. Рапа-Нуи был маленьким островом, но теперь он казался мне довольно большим.
Я снова была в отеле и смотрела на океан, изводя себя размышлениями над этой проблемой, когда внезапно поняла, что буквально смотрю на потенциальное решение. Фелипе Тепано — человек, который, по словам Рори, был главной фигурой в археологических проектах на протяжении уже почти сорока лет, вел раскопки на территории примерно в пятнадцати ярдах от того места, где я сидела. Я подождала, пока он закончит и соберет все инструменты в фургон, а потом последовала за ним до его дома.
Домом для Фелипе Тепано был домик для гостей в дальнем конце Ханга Роа, за музеем. Я знала, что там жил Рори Карлайл, когда работал на острове. Я припарковалась у обочины и пешком дошла до двери.
— Мистер Тепано, — сказала я. — Меня зовут Лара Макклинток.
— Я знаю, — кивнул он. Казалось, он совсем не был удивлен, увидев меня, но передо мной, очевидно, стоял человек, который мог предвидеть будущее. Я надеялась, что мое ему понравится.
— Мне бы очень хотелось с вами поговорить, — попросила я.
Он жестом предложил мне занять на стул на террасе, и мы уселись, любуясь закатом. Его жена, пухлая женщина с милой улыбкой, которую он представил как Марию, принесла нам немного свежевыжатого сока и присела с нами.
— Это сеньора Макклинток, — представил меня Фелипе своей жене. — Она помогла Гордону Фэйеруэтеру.
Мария тепло улыбнулась:
— Я много слышала о вас от Виктории и Рори и от моего мужа. А еще я встречала вашу подругу Мойру, когда она была здесь с Рори.
Они сравнивали татуировки? Сейчас мне надо было не об этом беспокоиться, но этим я займусь попозже.
— Вы ведь работали с Гордоном и другими археологами много лет, так ведь? — спросила я.
— Да, — подтвердил он. — Много лет.
— Тридцать семь, — с гордостью уточнила его жена. — Гордон говорил мне, что мы не знали бы столько о Рапа-Нуи, сколько сейчас, если бы не Фелипе.
— Мистер Тепано, не знаю, как помягче сказать. Что мне хочется узнать от вас, так это что случилось здесь в 1975 году.
— Много чего случилось в 1975-м, — ответил Фелипе, осторожно подбирая слова. — Разве не в этом году у нас появилось электричество? — повернулся он к своей жене.
— Думаю, да, — согласилась она. — Где-то в то время. Возможно, вам нужно немного уточнить свой вопрос, — сказала она, ободряюще улыбнувшись.
— Что произошло здесь во время археологического проекта колледжа Веритас в 1975 году? — в лоб спросила я. — Точнее, что произошло на Анакене в 1975-м?
Вроде, так должно было быть.
Фелипе Тепано покачивался взад и вперед на своем стуле:
— Я ничего об этом не знаю, — сказал он в итоге. Его жена передвинулась на своем стуле.
— Вам нравится Гордон Фэйеруэтер, мистер Тепано? — спросила я.
— Да, — ответил он, — очень.
— И мне тоже, — сказала я. Я ждала.
— Фелипе, — обратилась к нему жена. Он покачал головой.
— Три человека уже мертвы, — попыталась нажать я. — Полагаю, вы слышали и о том, что случилось с Габриэлой.
Мария чуть не разрыдалась, когда я упомянула имя Габриэлы.
— Пожалуйста, Фелипе, — взмолилась она.
— Я дал слово, — отрезал он. — Я не нарушу своей клятвы.
— Вы знаете, кто убивает этих людей? — спросила я.
Он заколебался.
— Нет, не знаю, — ответил он. — Если бы и знал, я бы не сказал.
Мы поговорили еще какое-то время, но я поняла, что это безнадежно. Я поблагодарила Марию за сок и отправилась обратно к своей машине в полнейшем расстройстве чувств. Мне пришлось разворачиваться, чтобы вернуться, потому что единственным способом для меня вернуться в отель было проехать назад тем же путем. Когда же я первый раз повернула за угол на своем пути в город, на обочине стояла Мария и махала мне рукой. Должно быть, она вышла через заднюю дверь и пробралась по соседскому двору, чтобы попасть сюда.
Когда я притормозила около нее, она сунула мне в руку конверт:
— Я никаких клятв не давала, — сказала она. — Мой муж запретил мне говорить об этом, но посмотрите на это. — Через мгновение ее уже не было.
Я очень долгое время разглядывала содержимое конверта. Становилось слишком темно, чтобы как следует разглядеть, но я достаточно увидела. Я поехала обратно в отель и показала это Мойре.
— Вот кое-что, что ты должна увидеть, — сказала я ей.
Цвета на фотографии довольно сильно поблекли, отчего небо приобрело неприятный зеленовато- желтый оттенок. Но все же можно было разглядеть людей: высокого, худощавого мужчину в шортах и светлой рубашке, расстегнутой у ворота, лет около пятидесяти; молодая женщина с рыжими волосами в сарафане с прямым вырезом, широкими бретелями и пышной юбкой и в сандалиях. Она держала за руку маленькую девочку в похожем сарафане, со светлыми, почти белыми волосами. Было что-то особенное в том, как стояла женщина… некое напряжение в позе, возможно, и встревоженный взгляд, что заставило меня считать, что она напряжена. Рядом с ними стоял мужчина лет сорока в рабочих ботинках и штанах, обнаженный по пояс. Пять молодых парней лет около двадцати, я бы сказала, стояли кучкой за этой четверкой. Самый старший мужчина держал что-то в руках, а все они улыбались фотографу.
— Ну, разве это не очаровательно? Это, должно быть, Джаспер, а вот этот, скорее всего, Дэйв. Он выглядит точно так же, только немного моложе. Высокий длинноволосый парень должен быть Гордоном, но я не уверена, кто остальные, хотя тот, что опустил голову, мне знаком, — сказала Мойра.
— Сет Коннелли, — подсказала я ей. — Он часто стоял в такой позе. Мужчина в рабочих ботинках — это Фелипе Тепано. Я не узнаю вот этих двух других, а ты? Предполагаю, что это супружеская пара с ребенком, несмотря на значительную разницу в возрасте. Они выглядят так, словно созданы друг для друга. Я не узнаю вот этого молодого человека, или это девушка?
— Сложно сказать, — ответила она. — Выглядит как мужчина, но черты достаточно женственные. Чета мне вообще не знакома. Однако… — Она пристально посмотрела на фотографию, потом отошла, чтобы достать кое-что из сумки. — Боюсь, все чаще приходится прибегать к помощи этого, — усмехнулась она, держа в руке небольшое увеличительное стекло. — Либо надо руки отрастить подлиннее.
— Увы, и я это слишком хорошо знаю, — развела я руками. — Что ты там так пристально рассматриваешь?
— Полагаю, я смотрю на дощечку Сан Педро с ронгоронго, — выдала она после некоторой паузы, во время которой прижала увеличительное стекло к фотографии.
— Ты уверена? — переспросила я.
— Нет, но думаю, что это она. Я видела только одну дощечку с ронгоронго, и я думаю, что именно ее я видела. Как ты знаешь, я ее очень хорошо рассмотрела вчера.
— Ты узнаешь надписи? — спросила я.
— Нет, я узнаю это, — она указала на один из краев дощечки. — Дощечка, которая побывала в моих руках, была подгнившей с одного края, прямо как эта. Видишь, здесь, вроде как, V-образный вырез, там, где она отломана.
— Да, вижу, — кивнула я. — И ты говоришь, что на Сан Педро был точно такой же вырез.
— Именно это я и пытаюсь сказать, — подтвердила она.
— Вот, что имел в виду Гордон, — дошло до меня.
— Ты собираешься все это объяснить? — потребовала Мойра.
— Гордон сказал, что дощечка Сан Педро была настоящей, подлинной. Он был абсолютно уверен в
