моментально разыграть спектакль на тему «Ничего не случилось», потому что не отвечать же на его вопрос всерьез. «Чего ты тут спишь?» – «Я не могу спать рядом с тобой, я хочу быть одна». Отличный ответ, и, главное, проблем после этого сразу прибавится. И вопросы посыплются, как из рога изобилия.
– Ага, – кивнул Костя. Он выпил воды из-под крана, обнял Свету и пошел за ней. Он почувствовал, что от прикосновения его руки она вздрогнула и напряглась. – Все в порядке?
– Абсолютно, – фальшиво улыбнулась Света, и они вошли в спальню, которую делили друг с другом вот уже четырнадцать лет. До этого они жили в общаге, где были тонкие стены, грязная общая кухня, электроплитка на подоконнике, холодильник на две семьи и счастье. Впрочем, счастья хватало и тут, в Чертанове. Светлана помнила, как они с Костей однажды целую ночь лежали без сна, тихо целуясь и занимаясь любовью так, чтобы не перебудить сына и бабушку, а в особенности новорожденную Олесю. Как они разговаривали о жизни, об их жизни, о будущем, которое теперь, получается, уже наступило. Будущее обернулось настоящим, в котором все было так сложно, так запутанно для Светланы. Главным образом, за всей этой неразберихой она не могла понять саму себя.
– Иди ко мне, – сказал вдруг Костя, притягивая Свету и жарко дыша.
– Ты что, что это вдруг? – пробормотала она, не зная, что еще сказать.
Меньше всего сейчас она хотела заниматься сексом, но Костя желал этого немедленно и без вопросов. И хотя Светлана не могла сказать, что ей не нравилась их сексуальная жизнь, сейчас она бы много отдала, чтобы только остановить его. Но, в принципе, можно было и перетерпеть. Намного проще перетерпеть, тем более что ее участия в процессе, в общем-то, практически не требовалось. Главное, чтобы он ни о чем не догадался. Не дай бог, он заподозрит, что она больше его не любит. Да и так ли это? Когда она думала о муже, она все еще испытывала сильную, почти невыносимую нежность. Она боялась его потерять. Ей нравилось с ним разговаривать, когда он находил на нее время. Время было врагом для них обоих, вся их жизнь, все их время было расписано по минутам. Работа, дом, дети, продукты, отчеты, звонки клиентов. Беличье колесо, в котором почти невозможно найти время друг для друга. Но когда они его все-таки находили, например, на даче летом, у костра, в бане, завернутые в старенькие, ветхие простынки, они могли говорить часами. И Света больше всего боялась все это потерять. Что-то другое происходило с ней. Она просто больше не хотела его, их близость стала ей в тягость.
– Тебе хорошо? – спросил Костя, целуя ее в шею. – Ты как?
– Отлично. Все просто отлично, – сказала Света, закопавшись в подушку. Так он бы не увидел ни выражения ее лица, ни взгляда ее усталых, больных глаз.
– Я люблю тебя, – прошептал он, нежно проведя рукой по ее спине.
– Я тоже тебя люблю, – ответила она, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
Через несколько минут она почувствовала, что он уснул. Света еще полежала, покрутилась с боку на бок, пытаясь уговорить себя, что все в порядке, но через некоторое время встала и пошла в кухню, налила себе воды, выпила ее, присела на краешек дивана и застыла, глядя в окно. Утром она проснулась от звона будильника. На кухне. Она вставала раньше Кости, так что был некоторый шанс, что он не поймет, что она опять ушла.
«Что за дурацкие игры?» – подумала она, отправляясь чистить зубы. Примерно о том же самом подумал и Константин, который заметил и оценил все эти нелепые маневры своей жены. Нет, когда он обнаружил, что она снова покинула поле их супружеского боя и переместилась на диван, он не стал ее будить, устраивать разборку. Почувствовал, что нужно немного подумать, сосредоточиться и найти ответ на вопрос. Все вопросы имеют свои ответы. И вопрос, почему жена, с которой ты счастливо прожил столько лет, которую любил, лелеял, которой не изменял, не бил, не обижал, предпочитает спать одна, в кухне, на узеньком гостевом диване, а не в объятиях любимого мужа – этот вопрос тоже имеет свой ответ.
– Думаешь, у нее кто-то появился? – удивился Мишка, когда через некоторое время Костя решился все- таки поделиться с ним своими сомнениями.
Носить это в себе было выше его сил. Всю сознательную жизнь, всегда, что бы ни случилось, Костя мог поговорить со Светкой, зная, что она и выслушает, и посочувствует, и покивает в нужных местах. И вот, пожалуйста – как с ней обсудишь, если проблема-то как раз в ней! Оставался Мишка. Они встретились в городе, в кафешке на проспекте Мира, так как жили теперь слишком далеко друг от друга, чтобы ходить в гости. И к тому же тема, на которую хотел поговорить Константин, была не для внимательных ушей его домашних. Своими подозрениями он ни с кем, кроме Мишки, делиться не хотел.
– А что же еще?
– Но зачем ей это? Она же тебя так любит. Всегда любила.
– Значит, разлюбила, – пожал плечами Костя и зло сплюнул.
Он ненавидел разводы, ненавидел женщин, способных по собственной прихоти, ради глупого сиюминутного удовольствия и какой-то нелепой женской рефлексии разрушить мир, старательно создаваемый годами, по крупицам, в который вложили всю душу. Но даже и в страшном сне нельзя было представить, чтобы этой самой женской особью оказалась Светлана. Она была из других, из тех, с которыми можно было жить. Ей можно было доверять.
– Может, твоя Лерка ее портит? – предположил Костя, хоть и понимал, что это объяснение было слабым. Принесли еду. Мишка пил пиво, Костик – только чай. Он был за рулем, Мишка приехал на метро, объясняя все пробками. После развода Костик начал замечать, что Мишка как-то стал сдавать, что ли. Ничего больше не хотел, работал на зарплате у какого-то хмыря в сервисе в Мытищах, рихтовал и красил иномарки – опыт-то огромный. А ведь какой хороший был мужик! Это все его бывшая виновата. Впрочем, сейчас ему было не до этого. Он не знал, как со своими проблемами разобраться.
– Не думаю. И вообще, надо все проверить.
– Чего проверять? Она за это время раз пять спала на этом чертовом диване. Платье это нелепое повесила, в которое она не влезет, даже если похудеет вдвое. Чего она хочет? Говорю тебе, у нее появился кто-то.
– Ну а что она сама говорит? – поинтересовался Михаил, покачивая головой.
Костин брак всегда считался очень удачным, и теперь Мишка по-настоящему расстроился бы, если бы и он, этот самый удачный брак, развалился. Зачем? Почему люди не могут просто жить вместе?
– Говорит, что у нее голова болела. Что я храпел. Что не хотела меня будить, читала до утра. Что она плохо спит, вертится, не хочет меня беспокоить. Каждый день какая-нибудь новая чушь, нелепая чушь. Я даже не знаю, что на это сказать. Так и тянет спросить: любовника завела, разлюбила? Но ведь, Миш, как же это глупо звучит. Совершенно по-бабски. Дурацкие слюни. Любишь, не любишь, плюнешь, поцелуешь.
– Может, она правда… не хочет беспокоить?
– Слушай, не надо, а, – возмутился Константин. – Мы вместе столько лет. Я был ее первым мужчиной, я женился на ней, когда ей только исполнилось восемнадцать. Я знаю ее вдоль и поперек. Она никогда такой не была. Может, она захотела еще кого-то. Ведь это же анахронизм какой-то в наше время – один мужчина за всю жизнь! Сегодня это считается даже неприличным.
– Светка не такая, – Михаил вздохнул и снова покачал головой. Сколько лет прошло с тех пор, когда одним летним вечером они с Костиком пришли в гости к двум молоденьким девчонкам в общагу – отметить сдачу сессии. Светка была совсем дитем, худенькая, с острыми плечами, с восторженным взглядом. По уши влюбленная в Костика, она не сводила с него глаз. Лера была другой. Старше Светы почти на три года и опытнее в сто раз, она смотрела на Михаила, как удав на покорного глупого кролика. Она улыбалась и обольстительно покачивала бедрами, и он счастливо прыгнул вниз, в пропасть, ни на секунду не подумав, зачем это нужно. Ему и, в особенности, ей – самой красивой, самой сильной, яркой и властной женщине, которую он когда-либо знал. Она могла получить любого, кого бы только пожелала, а получила его. Жар- птица, жаворонок с неба, в то время как он бы предпочел синичку. Такую, как Светлана. Он помнил, как Светка краснела на свадьбе, когда кричали «горько», целовала Костика, поднимаясь на цыпочки, и не могла стереть улыбку со своего юного, совершенно счастливого лица. Они справляли свадьбу в один день, вместе. Два лучших друга, две подруги, один ресторан. Так что Лера тоже стояла рядом, держала за руку Михаила и смотрела на него задумчиво, непонятно, и глаза ее горели странным, немного сумасшедшим огнем. На крики «горько» она пожимала плечами, вставала и безо всякой улыбки подставляла губы. Михаил вообще не мог понять, почему она вышла за него, но факт оставался фактом – она стала его женой, родила ему сына, выкрутила его, как мокрую тряпку, а потом оставила его одного. И он по сей день считал, что дешево
