летящей в разные стороны плоти, криками, мольбами о пощаде, — вот панацея, что требовалась мне для заживления саднящих ран.
И я ее получил. В трехстах метрах от дома прогуливалась припозднившаяся парочка. Светловолосая и коротко остриженная особа лет двадцати, цепко ухватившая локоть худощавого ровесника, разукрашенного татуировками. Думается, плохую ночь для романтических свиданий вы выбрали, ребятки!
Далее разыгрался классический сценарий. Вытащив из кармана куртки складной нож, я окликнул парня, с намеком потребовал закурить и с блаженной улыбкой выслушал гневную отповедь нецензурного характера с добрейшим пожеланием отправиться по известному адресу. Злость вспыхнула во мне с утроенной силой, и, как назло, первой под руку попалась матерящаяся девчонка. Мучить ее я не собирался, поэтому без лишних предисловий свернул шею и обратил горящий взгляд поймавшего след охотника на вторую жертву. Решили подраться, мистер Храбрец? Что ж, уличный мордобой входит в число моих многочисленных талантов.
Если честно, от пирсингованого противника я ожидал большего. Смешно сказать, по ходу действа даже пытался выбрать стиль борьбы, расценивая преимущества айкидо перед кунг-фу, но после двух моих пропущенных ударов в челюсть развлечение приобрело все оттенки хладнокровного избиения младенца. Под натиском кулаков хрустели кости, чавкала кровь, сдиралась кожа, а долгожданное умиротворение упорно медлило. Я сломал парнишке нос, повалил на землю, проломил скулу, осколок которой вонзился несчастному в глазное яблоко, и потерял связь с реальностью. Вместо истерзанного, целенаправленно умирающего юноши подо мной лежал Лео.
Сосредоточенно орудуя онемевшими от бесконечных ударов руками, я отчетливо различил под маской сплошного кровавого месива ненавистные черты лица и закричал. От боли, причиненной моей девочке, беспомощности, обиды, чувства несправедливости, отвращения к самому себе и ненависти! Я люто ненавидел этот мир, потому что все в нем не имеет ничего общего с жизнью. Это мука, адская, томительная пытка самыми извращенными инструментами!
— Я убью тебя, с*ка! — трижды встряхнул я вяло болтающуюся голову, как следует прикладывая ее затылком о плитку на тротуаре. — На этот раз точно убью! Ненавижу, мразь! НЕНАВИЖУ!
В рьяном приступе сумасшествия я провел еще с десяток минут, а затем устало повалился на землю рядом с изуродованным телом и прижал окровавленные ладони к глазам. Чепуха эти слухи о том, будто мужчины, тем более бессмертные, не плачут. Чертово существование умеет доводить до крайностей. Я не мог и не должен был выказывать свои чувства при Астрид, но сейчас, в абсолютной тишине, в компании двух свеженьких трупов, как никогда хотелось дать волю эмоциям.
Как же я жалок, черт возьми! В этих воспетых отцом принципах защищать близких любой ценой, в болезненной тяге к извращенной мести, в ярой неприязни к собственной персоне, в опостылевшей жажде крови, наконец. Мечтая о забытьи, дарованном свыше кем-то человечным, я подполз к распростершейся на траве неподалеку девушке, лихорадочно воткнул лезвие ножа в услужливо подставленную шею и, точно падальщик, впился зубами в медленно остывающую плоть. Голод казался бескрайним, и по мере его насыщения я вновь становился отдаленно похожим на разумное существо.
Хорошо, что вампиры не спят. В противном случае меня бы каждую ночь преследовали кошмары, когда-то воплощавшиеся в реальность. Скольких людей я убил за свой недолгий век? Сотни, а может и тысячи загубленных душ. Так почему, дьявол, почему не испытываю раскаяния?
Вот и сейчас совесть насуплено молчала, а организмом правили первобытные инстинкты.
С трудом оторвавшись от сладкого горла, я вытер растянутые в усмешке губы рукавом куртки, поднялся на ноги и, не оглядываясь, чинно прошествовал к машине. На оставленные почти у самого дома тела было наплевать. Если не разобраться с Айвенами в срок, уезжать из города придется в любом случае.
Не ожидая никаких сюрпризов, я припарковался у обочины, рассудительно открыл оказавшийся вполне вместительным багажник и понуро поплелся к гаражу. Опять мусоросжигательный завод, наведение справок относительно личной жизни телохранителей, тонны лжи и все прелести треклятой скрытности. Ей богу, вечность дорого обходится моим нервам!
И каково же было мое удивление, когда выяснилась престранная деталь — гориллоподобные охранники пропали! Ни тел, ни следов крови, даже вмятин на газоне не осталось! В самом же поместье царила первозданная чистота, распространяющаяся и на комнату Астрид. И только ножка злосчастного стула со следами недавней починки свидетельствовала в пользу моего душевного здравия.
Короткая пояснительная записка, оставленная по центру аккуратно застланной кровати девочки, гласила следующее:
'Расценивай этот жест, как акт милосердия. Следующий тур прольет твою кровь. Остерегайся!'.
— Пошел на…, психопатичный ублюдок! — от души прокомментировал я вежливое предупреждение, пиная ни в чем не повинную тумбочку.
Кто ведет столь бездарную игру? Кажется, ответ у меня уже созрел. И если сия догадка подтвердится в ближайшее время, то жить мне осталось не так уж долго.
Бессмертие, хм, а оно довольно скоротечно.
В квартиру я вошел на рассвете и тихонечко прошмыгнул в ванную, боясь разбудить девочку малейшим шорохом. Внешний вид оставлял желать лучшего, поэтому к зеркалу я благоразумно подходить не стал, разделся, неряшливо засунул испачканные вещи в корзину и залез под душ с предвкушением заслуженного расслабления. Слишком горячая вода обжигала тело, согревая заледеневшие участки, и в то же время действенно успокаивала. Грязно-розовые струи стекали с ладоней, унося за собой в канализационные пустоши и гнев, и отчаяние, и безжалостность. Постепенно глох назойливый внутренний голос, распиливающий голову пополам, а в душе закипали поистине человеческие потребности. Стакан текилы и теплые, наполненные нежностью объятия. Я бы и от длительного сна не отказался, но, увы, подобной роскоши позволить себе не могу.
Полностью опустошив флакон с шампунем, я в третий раз вымыл волосы, нестерпимо воняющие приторно-сладкой кровью с мерзким привкусом годовалой грязи, закрутил вентили и вышел из кабины. Меня словно магнитом тянуло в спальню, что, учитывая не самое уравновешенное состояние, представлялось огромной ошибкой.
Поддаваясь воле высокоморальных рассуждений, я обмотал вокруг бедер полотенце, взъерошил рукой мокрые пряди, раздражающе прилипшие к коже, и украдкой скользнул в кухню. Босые ноги ступили на холодную кафельную плитку, заставив выругаться сквозь стиснутые зубы и щелкнуть тумблером чертового подогрева пола, а после моему взгляду представились недра огромного четырехкамерного рефрижератора, поражающие девственной чистотой полки и шеренга бутылок с запотевшими стенками. Вот уж действительно вампирское логово! Нет и намека на обычную пищу, зато алкогольная продукция представлена во всем своем многообразии.
Удивляет, что я храню спиртное в холоде? А в этом проклятом жилище никогда не сыскать льда! Ранее все стратегические запасы уходили на обезболивание 'завтраков'.
Ворча себе под нос, я достал емкость с серебристой текилой, выудил из шкафчика стакан, наплескал в него прозрачной жидкости и, точно задыхающийся от жажды скиталец, не поморщившись, влил в себя содержимое одним глотком.
— Можно мне тоже? — оглушительным выстрелом разрушил мою уютную идиллию хриплый голосок из-за спины. Я чуть было не вскрикнул от неожиданности и резко обернулся назад, встречаясь глазами с осунувшимся, усталым, серым лицом Астрид.
— Не спится? — сочувственно поинтересовался я, радушно протягивая ей до краев наполненный стакан. И тут же вспомнил развернувшуюся в джакузи истерику по причине одной опрометчивой просьбы опустить веки. Нет, мне определено не поддается роль внимательного и заботливого парня. Увлекся развернувшейся в душе эпической драмой на тему 'Ах, как я ненавижу дрянной мир!' и совершенно забыл о девочке, ее чувствах, эмоциях, страхах.
Тем временем малышка храбро приложилась губами к сорокоградусной жидкости, титаническим усилием сглотнула, закашлялась и расплескала остатки выпивки. Боже ж ты мой! Детка, тебе определенно больше подходит кружка теплого молока с поднимающейся пенкой, нежели 'взрослые' напитки.
Попутно расцветая предательски насмешливой улыбкой, я протянул девушке воду, с трудом дождался
