— Потому что для Аниты почти никогда не бывает так, чтобы секс ничего не значил, и потому секс с Анитой не может ничего не значить.
Менг Дье покачала головой:
— Не понимаю.
— Знаю, что не понимаешь, — сказал он, — и именно этого мне жаль.
— Не смей меня жалеть! — выкрикнула она.
Я на ней оружия не видела, но в кожаной одежде могут таиться сюрпризы. Тонкие сюрпризы, но клинки на удивление легко скрыть.
— Я хочу трахаться. Кто меня трахнет?
Ее слова упали в воздухе камнем — и умерли во внезапной тяжелой тишине.
Она оглядела мужчин по очереди. Подошла к Дамиану, но он попятился, качая головой.
— Отчего ты головой трясешь? Она тебе мастер, а не жена.
Дамиан действительно несколько смутился, когда сказал:
— Мы трахаемся, когда никого другого найти не можем.
Опять для меня новость.
— Значит, я для тебя — вариант потрахаться, когда никого больше не найдешь?
Мурлычущее контральто вдруг из сексуального стало зловещим.
— Ты меня достаточно отвергала, Менг Дье. Когда были под рукой Грэхем, или Клей, или Реквием, ты на меня и смотреть не хотела. Быть последним в списке — это перестает быть лестным.
Она посмотрела на Огги. Он сказал просто:
— Я тут по делу.
Она обернулась к Ноэлю, и он попятился, как от удара.
— Я тебя боюсь, — сказал он.
— А Аниты разве не боишься?
— Меньше, чем тебя.
Она нахмурилась:
— Почему?
Я не ожидала, что Ноэль ответит, — и ошиблась.
— Анита может меня ранить случайно, а ты ранила бы нарочно, просто чтобы увидеть кровь.
Чертовски проницателен он для ходячей еды.
Я ощутила, что по коридору приближается Лондон. Ощутила так, как не должна была бы. Он искал меня, используя вампирскую силу, чтобы снова получить свою дозу. Я подняла глаза и увидела, что он идет к нам, бледный в черном.
Менг Дье просияла, увидев его, и почти прыгнула ему навстречу. Он посмотрел на нее — но и только. Глаза его смотрели на меня, будто я — Полярная звезда, и без меня он потеряет дорогу в море. Черт, плохо.
Она просунула ручку в сгиб его руки, черная одежда слилась с черной.
— Пойдем, Лондон, пусть они занимаются своими делами.
— Не сейчас, — ответил он, не глядя на нее. Он смотрел на меня.
Она застыла, меряя его взглядом, потом посмотрела, куда он смотрит. Увидела меня и стала качать головой.
— Нет, — сказала она. — Нет, только не Лондон. Ты говорила, что он темен и мрачен.
— Он темен и мрачен, — сказала я.
— Но ты все равно с ним трахалась.
Я пожала плечами, посмотрела на нее, будто хотела сказать: «Ну, извини». А что еще можно было бы сказать?
— Он же даже тебе не нравится!
— Это вышло вроде бы ненамеренно.
— Как это — ненамеренно заниматься сексом?
Хороший вопрос. Жаль, у меня хорошего ответа не было.
Лондон отошел от нее, даже не оглянувшись.
Она побледнела от злости. Рука ее скользнула к пояснице, и я знала, что там оружие, набрала воздуху что-то сказать, но Клодия и Лизандро меня опередили. Пистолеты из подмышек вдруг как по волшебству оказались у них в руках, и пистолет Клодии уперся в сияющие черные волосы Менг Дье. Рука Лизандро скрылась за ее стройной спиной.
Клодия произнесла только два слова:
— Не надо.
На нашей стороне коридора все пододвинулись к нам. За спиной у Менг Дье — отошли дальше по коридору. В смысле все, кроме телохранителей. Охранники при Пирсе и Октавии пошли было к ним, но я покачала головой, и они остались на посту. Около Менг Дье было четыре охранника, и двое из них уперли в нее дула пистолетов. Еще двое разницы не сделают — для нее, но для Огги и его команды — может быть.
Настал один из тех моментов, когда мир будто затаил дыхание. Потому что следующий вздох может быть чьим-то последним.
— Не надо умирать так, — сказал Жан-Клод голосом, который прошелся у меня по коже бархатом. Но адресован этот голос был ей, конкретно ей. Я знала, каково это — быть для этого голоса мишенью.
Плечи ее обмякли, глаза на секунду обессмыслились. Этой секундой воспользовался Лизандро, чтобы вынуть у нее из руки нож. Менг Дье среагировала, но поздно.
Она стала поворачиваться, будто хотела отобрать клинок, но Клодия плотно приставила ей пистолет к голове. Менг Дье хватило здравого рассудка остановиться.
— Проверь ее, — сказала Клодия.
Лизандро сунул пистолет в кобуру и обыскал Менг Дье — быстро, умело и очень, очень тщательно.
— В коже ее одежды есть стыки и заклепки. Там кое-что можно спрятать. Разорвать швы?
Спросил он это так, будто вопрос самый обыденный.
— Твое слово чести, что больше у тебя ничего нет? — спросила Клодия у Менг Дье.
Та замялась, потом ответила:
— У меня только один нож был. В этом наряде негде спрятать больше.
Клодия покосилась на Жан-Клода:
— Жан-Клод, тебе решать. Оставить это дело или закончить?
— Ты будешь себя хорошо вести, Менг Дье? — спросил он, на этот раз настолько нормальным голосом, насколько мог.
Она посмотрела на него с такой ненавистью, что можно было усомниться в ее здравом рассудке.
— Я не буду сегодня пытаться никого убить.
Не восторженное «да», но Жан-Клод кивнул.
Клодия подумала, потом шагнула назад и опустила пистолет, но в кобуру не убрала. Не могу сказать, чтобы я ее не понимала.
Лондон встал передо мной на колено, склонив голову. К этому жесту нужны были бы плащ и шляпа с пером — настолько он был старомоден.
— Я снова способен служить моей госпоже, если я ей нужен.
Я не сразу поняла, что он хочет сказать.
— Ты имеешь в виду, снова питать
— Да.
Я посмотрела в его очень, очень серьезное лицо.
— Ты знаешь, что если слишком часто будешь служить пищей для
— Да, но я могу питать
Я уставилась на него:
