универсалом. Кто-то выдвигал гипотезу, что ты можешь приобретать новые виды ликантропии до тех пор, пока не перекинешься в первый раз?
— Такая теория обсуждалась, — сказала я.
— В сообществе оборотней некоторые хотели бы, чтобы ты попыталась принять как можно больше зверей перед первой переменой, и тогда у них будет с Жан-Клодом более тесная связь.
Я посмотрела на Клодию:
— Это правда? Такое предлагалось?
— Разговоры ходили.
— Так этого и хочет Рафаэль на самом деле? То есть он заранее знает, что мы с Ричардом не захотим допускать его в мою постель, и это — тактический ход? Он предлагает секс, я отказываюсь, и тогда он делает контрпредложение… какое? Попытаться передать мне крысиную ликантропию?
— Я не очень знаю, что он собирается сказать, — ответила она.
Я посмотрела на Самсона:
— Откуда ты это знаешь?
— Я вырос, можно сказать, при королевском дворе, Анита. А там от информации жизнь и смерть зависит.
— Я заметил у Самсона почти невероятное умение располагать к откровенности, — сказал Жан- Клод.
— Ты подчиняешь собеседника русалочьими фокусами? — спросила я.
Он пожал плечами и откусил еще кусок булки.
— Использование фокусов с разумом без разрешения носителя этого разума преследуется по закону, — заметила я.
— Закон фактически устанавливает запрет на использование вампирских фокусов, телепатии или колдовства для извлечения информации без позволения носителя. Я ни один из этих трех методов не использую.
— Я могла бы создать прецедент, доказав в суде, что использование силы русалки — тоже вид телепатии.
— Но я же не читаю мыслей — мне информацию сообщают добровольно. Это уж совсем никак не телепатия. Кстати, здесь у нас не судебное дело, а вопрос о том, как проплыть сквозь камни, выложенные у тебя на пути.
— И у тебя есть предложение? — спросила я именно таким подозрительным голосом, каким хотела спросить.
Он засмеялся, вытер руки белой салфеткой, лежащей на коленях.
— Вопроса о сексе можно избежать, ответив, что я следующий кандидат, тем более что это правда. Я просто не могу уступить свое место следующего. Их царь знает, что я — старший сын мастера города и потому ранее имею право на твою нежность.
— И такой ответ приблизит тебя к ее постели, — заметил Ричард, тоже весьма подозрительным голосом.
Самсон поглядел на него очень терпеливо — с едва заметным оттенком возможного нетерпения.
— Я здесь несколько месяцев и на своих претензиях не настаивал. Отчасти потому, что пока Анита не попыталась вывести меня в сирены, мать оставит моих братьев в покое. Я не так уж убежден, будто
— Твоя мать обещала, что если я не смогу превратить тебя в сирену, она смирится с тем, что она — последняя сирена в мире и оставит в покое тебя и твоих братьев.
Он рассмеялся и мотнул головой.
— Анита, она не человек и не вампир, ее слово не значит того, что ты думаешь. Она хочет, чтобы мы стали сиренами, и я не думаю, что она так спокойно воспримет твою неудачу. Но пока я пытаюсь, она будет ждать.
— И не будет трогать твоих маленьких братиков, — добавила я.
Он кивнул.
— Но вечно ждать моя мать не будет, Анита. Одна из причин, по которым она уступила вам Перлиту как донора крови — чтобы Перли за мной присматривала.
— Она шпионка? — спросила я.
— Ей очень приятно крутить роман с Джейсоном, Анита, но она именно шпионка. Моего отца устраивает, что я во всем такой джентльмен, он это одобряет, но у матери терпение в конце концов кончится.
— Мы можем отослать Перлиту, когда ты уедешь, — сказал Ричард.
— А она за мной шпионит, а не за вами.
— Твоя мать тебе не доверяет и думает, что ты можешь тянуть резину?
— Именно так. Она знает, как я стараюсь избежать любых ее действий, которые заставили бы отца ее убить. Он ее обожает, но если она принудит к сексу меня или моих братьев, он сделает то, в чем поклялся — убьет женщину, которую любит больше всего на свете. А это уничтожит его и всю нашу семью.
— Ты проявляешь исключительное терпение, — сказал Жан-Клод.
Я хотела бы поспорить, но не могла.
— Это правда, — кивнула я.
— И получается, что все-таки он тебя трахнет, — заключил Ричард.
— Ричард, ты так сегодня хорошо себя ведешь, — вздохнула я. — Не портил бы, а?
— А как бы ты отнеслась, если бы я тут себе выбрал женщину для секса, пока ты будешь трахаться с Самсоном?
Я посмотрела на него. У меня было несколько ответов, но ни одного такого, чтобы от него была польза.
— Ведь не понравилось бы тебе?
— Нет, — ответила я, не зная, что еще сказать.
— Тогда не жди, что я буду с радостью тобой делиться.
— Я этого не жду, Ричард. И от Жан-Клода я такого не жду, и от Мики…
Я поглядела на Натэниела, одновременно и хмурясь, и улыбаясь.
— А я вот делюсь с радостью, — сказал он и улыбнулся.
— Молодец, — ответил ему Ричард. — А я нет.
— У тебя бывает секс с человеческими женщинами, за которыми ты ухаживаешь, — сказала я.
— С некоторыми.
— Ты это делаешь по собственному желанию. А я — по необходимости.
— И все равно тебе это в радость.
— А ты был бы счастлив, если бы мне этот секс был в тягость?
— Да. — Он поднялся, и стало видно, что он одет в симпатичные джинсы и красную футболку. Наверное, отказался от вычурных одежд, а какой-либо официальный костюм у него тут вряд ли есть. — Да, мне было бы лучше, если бы я знал, что тебе он не в радость.
— Вот прямо не знаю, что тебе на это ответить, Ричард. Просто не знаю.
— У меня ни с кем нет секса, кроме Аниты, и проблем по этому поводу тоже нет, — сказал Мика.
— Откуда у тебя проблемы, когда ты — само совершенство? — окрысился Ричард.
Мика оглянулся на меня, будто спрашивая, до каких пределов можно доводить ссору.
— Не ссорьтесь, — сказала я. — Давайте поедим и решим, что будем отвечать Рафаэлю.
— А когда она говорит «не ссорьтесь», ты не ссоришься? — спросил Ричард.
— Обычно — да, — ответил Мика.
— Знаешь, Мика, иногда я тебя терпеть не могу.
— Взаимно, — ответил Мика с улыбкой.
Сила Ричарда хлестнула по моей коже сотнями мелких укусов жара. Но Мика стоял ближе, и когда его сила тоже полыхнула, это было как от слишком близкой печи.
— Прекратите оба!
