девушки. Я не хотела, чтобы один из наших парней конкурировал с тем, что мы только что видели. Думаю, это было чертовски тяжело переплюнуть.
Девушка была хороша, но не настолько, и я сочувствовала, что здесь, на ее последнем представлении, она должно быть понимала, что не ошеломит публику. Я думаю, это было плохое ощущение.
Но у следующий выпускницы в качестве партнера числился Натаниэль Грейсон, и я обнаружила, что подалась вперед в своем кресле. Речь шла уже не просто об исполнении, но о том, как себя будет чувствовать Натаниэль, после того как видел Джейсона на сцене. Они были лучшими друзьями и обычно не соревновались, как парни, но все же, Натаниэль был другим моим парнем, с которым я жила, и я немного волновалась. Натаниэль, в отличие от Джейсона, никогда не был в танцевальном классе, до того как Джейсон начал его учить. Еще до того, как ему стукнуло десять, он попал на улицу, и с тех пор катился по наклонной плоскости. Натаниэль был проституткой, порнозвездой, все еще был экзотическим танцором, так что он выступал и раньше, но не так.
Рука Мики напряглась в моей, и мы обменялись взглядом.
- У него все получится, - произнес Мика. Но когда он это сказал, я поняла, что он тоже волнуется. Я поняла, что дело не только во влюбленности в Натаниэля, а и в том, что из-за его ужасного детства мы почти по-родительски беспокоились о нем. Это звучало глупо, но у него никогда не было шанса стать одним из крохотных малышей в их костюмах, видящих улыбку родителей. Он столько утратил в детстве, что теперь пытался наверстать кое-что из того, что упустил. Он не проявлял никакого страха сцены в отношении сегодняшнего выступления. Только мы с Микой волновались.
Натаниэль вышел на сцену рука об руку с его балериной. Девушка была одета в прозрачное белое платье поверх белого трико, так что создавалось впечатление белых и серебряных одежд, элегантных одежд, которые двигались вокруг нее, будто дышали. На Натаниэле были белые колготки, а рубашка с открытым воротом была из более плотного материала и свободной. Его плечи выглядели чрезвычайно широкими, а все остальное выглядело еще лучше в белом трико, но возможно, это было только мое мнение. Его каштановые волосы до пят были собраны в узел на затылке. Белокурые волосы балерины были коротко острижены, и окружали ее лицо, как кружево. Из этого конца зала его лавандовые глаза выглядели голубыми.
Заиграла музыка, и хотя это был балет, но совсем другого рода. Джейсон и его балерина двигались в пространстве, они были блестящими и технически великолепными, но теперь мы увидели разницу. Эта балерина и Натаниэль рассказывали историю. Я не знала музыки, и мне это было не нужно, потому что они рассказывали своим телом, лицом и руками. Это было изящно и красиво, и они играли. Это был не просто танец, а настоящий театр.
Это была история любовников, которые потеряли друг друга и нашли вновь, и история великой трагедии. Натаниэль держал ее, но так мягко, как будто их тела сплавлялись друг с другом, а их взгляды заставили зрителей следить за их руками, за тем как они поднялись над их головами, так что не осталось ничего важнее этих сплетающихся рук, кистей, пальцев.
Я знала, что Натаниэль умеет танцевать, но точно также, как я не знала, что Джейсон может быть элегантным, я не догадывалась, что Натаниэль мог делать подобное. Это было и удивительно, и замечательно, и заставило меня ощутить потерю: кем бы он мог стать в жизни, если бы все было иначе. Конечно, ему было всего двадцать два. Нельзя было сказать, что для него уже слишком поздно менять работу. Но странно было думать, что если бы Натаниэль не работал в Guilty Pleasures, положение вещей могло бы быть другим, как если бы человек, который умирал и танцевал на сцене, был бы кем-то еще, если бы он делал это каждый вечер.
Он лег на сцену, а волосы начали раскручиваться из узла, и я решила, что это непредвиденная случайность, и только когда она рухнула на него сверху, поняла, что волосы были частью шоу, эмоциями. Волосы рассыпались вокруг них по светлой деревянной сцене, и что-то в падающем на них свете, или из-за цвета геля, превратило все эти каштановые волосы в красные так, как будто они оба лежали в луже густой крови. Она сделала один последний бессмысленный жест бледными руками, и снова благодаря освещению оказалась в слабом, белом свете, так что казалась почти призрачной. Это был изящный трюк с освещением, ее свечением и эфирностью, в то время как Натаниэль лежал в более богатых красных тонах, так что в танце было заключено все: смерть и насилие, и трансцендентность, и красота.
Снова наступила тишина, не нарушаемая даже дыханием. Свет приглушили, чтобы мы не видели, как они покидают сцену. А потом зрители поднялись опять, и это было замечательно.
- Боже мой, - сказала я, когда стояла и хлопала вместе со всеми. Мика рядом со мной качал головой. Мне было интересно, не размышляет ли он над теми же вещами, что и я.
- Наш котенок стал котом, - сказал Жан-Клод рядом со мной.
Я наклонилась за Микой к Джей-Джей.
- Скажи, я просто влюблена в него, или, это на самом деле было потрясающе?
Она кивнула.
- Это было действительно хорошо! Чуть больше времени и труда, и это может стать потрясающим.
Балерине преподнесли другой букет из роз. Она разделила свой букет надвое, преподнесла половину Натаниэлю, и обняла его.
Моника наклонилась мимо Джей-Джей и сказала тихо, но не так тихо, чтобы Джей-Джей не могла расслышать:
- Подумать только, что ты заберешь его домой и будешь играть с ним.
Должно быть, я обернулась довольно резко, и то, что я хотела сказать, не было дружелюбно, но Мика схватил меня за руку и закрыл мне обзор. Выражения его лица было достаточно. Это заставило меня считать до десяти. Но пока я считала,
- Ты собираешься так это и оставить? - сказала Джей-Джей.
Я посмотрела на Мику.
- Нет, но не переусердствуй, - сказал он.
Я кивнула.
- Что-то не так? Спросил Жан-Клод наклоняясь к нам.
Я перегнулась через всех.
- Натаниэль не вещь, ясно?
Она отмахнулась от меня, но что-то в ее лице выдало, что она просто дразнила меня. Единственный вопрос был, почему?
