Луксора; там она представляет рождение царя Аменхотепа III. Есть похожая сцена в храме в Дендере, относящаяся приблизительно к временам Траяна и изображающая рождение бога солнца. Здесь Бес является сидящим богом по имени Ахти. В этой же связи фигура Беса появляется во всех домах рождения египетских храмов. Дом рождения в любом храме должен был быть местом рождения бога этого храма и давно был известен как Тифоний, потому что гротескная фигура Беса всегда находится на его стенах, и считалось, что он изображает Тифона, бога греха. Но такая точка зрения была ничем не подтверждена и отброшена после расшифровки иероглифов.
Во всех этих сценах Бес является одним из богов, присутствующих при рождении царя или бога солнца. Его также изображают держащим на левой руке Гарпократа, молодого бога солнца, и дающим ему пищу из своей правой руки, или же он несет ребенка на своем плече. Но его служение ребенку не ограничивалось обеспечением его пищей; он также должен был его развлекать, и поэтому его изображают смеющимся над ребенком, танцующим нелепые танцы и играющим для него на арфе. Таким образом, постепенно он стал считаться богом танцев, музыки и веселья – роль, которая, похоже, была ему предопределена нелепой внешностью. Ему также выпала еще одна обязанность – охранять молодого бога солнца. Так как змеи были главными врагами бога солнца, Бес был поэтому врагом змей.
Его часто изображают сжимающим и душащим их руками или разрубающим их на куски, как это делает богиня Таурт. В конце Нового царства его стали объединять с его подопечным, наделять его всеми атрибутами молодого бога солнца и изображать, как и того, сидящим на цветке лотоса с локонами юного бога. С ним также стали связывать солнечных львов, и его стали считать одним целым с богом Сепдом, владыкой Востока, покорителем горных племен Синайского полуострова. В конечном счете его полностью смешали с богом Гором с ястребиной головой. Это, а также его отождествление с Амоном и даже с Осирисом Амоном произошло благодаря бытовавшему в период Птолемеев синкретизму.
Бог солнца Бес был богом Востока. Поэтому он был владыкой Пунта, т. е. южных стран на обоих берегах Красного моря, а в более поздние времена – особенно Аравии, где, как предполагалось, находился дом бога солнца и его священной птицы феникс. Эта сравнительно поздняя связь Беса с землями Пунта не является аргументом в пользу его арабского происхождения. Вся его внешность и одеяние указывают скорее на какую-то африканскую и, несомненно, негритянскую страну к югу от Египта, которая была местом, где он появился. На заре истории Египта негры жили на южных границах этого царства, но после того, как несколько хамитских народов заняли большие территории южнее египетских, негры были превращены в рабов и изгнаны дальше на юг. Цивилизация этих хамитских народов зависела от цивилизации египтян, поэтому они почитали не первоначальный африканский образ Беса, а ту его форму, которая затем пользовалась поклонением в Египте. Они лишь часто изображали его в виде человека нормального роста, а не карлика.
В подземном царстве Бес появляется как несколько другой персонаж. Здесь – хоть и на египетской территории – его образ карлика поменялся на образ человека нормального роста или даже великана. Бес подземного царства был мстительным божеством: его искаженное лицо внушало ужас; он пугал грешников ножом, угрожая вырезать их сердца, и поэтому его называли Воителем. Впоследствии была предпринята попытка приписать ему эту репутацию также и на земле, за исключением того, что там его считали скорее другом добра, нежели врагом зла. И в таком качестве его изображали со щитом и мечом, готовым поразить всех, кто осмелится противостоять тем, кто находился под его защитой и носил его изображение как амулет.
Таурт, «великую», обычно изображали как бегемотиху, стоящую на задних лапах, с непропорционально большим животом и обвисшей грудью; ее передние конечности покоятся на амулете, который олицетворяет кровь Исиды. Ее головной убор
состоит из солнечного диска и двух длинных перьев. Временами ее изображают с человеческой (женской) головой, увенчанной коровьими рогами, которые, по-видимому, временами имеют право носить египетские богини. Таурт считалась матерью и кормилицей богов, она помогала при рождении и богов, и царей. Она имела своего двойника в образе Апет, богини-бегемотихи из Фив, для которой там был возведен небольшой храм в эпоху Птолемеев. Здесь, как полагали некоторые, Апет родила Осириса, тогда как эту честь оспаривал храм в Омбосе. Еще позднее Таурт была известна просто как Рерт, бегемотиха, которую изображали обитающей в «доме младенца».
Однако до этого господствующий синкретизм отождествлял ее с Исидой Хатхор и снова с Баст из Бубастиса, с Буто из Пелусия, с богиней Менхт с головой львицы из Гелиополя, с Ренпт (т. е. олицетворение года) из Мемфиса и другими богинями. Ее изображение в виде покрытой глазурью глиняной фигурки было излюбленным амулетом, который, как и амулет, изображающий Беса, считался профилактическим средством при родах и был одним из самых распространенных из множества египетских амулетов, которые перешли в другие страны. Ее изображение в некоторой степени перешло также и в искусство других стран; есть воспоминания о фигуре Таурт, изображенной в сценах на стене в Микенах. В поклонении мертвым функции Таурт совпадали с функциями коровы Хатхор; она должна была быть Хранительницей Западной Горы, через которую пролегала дорога в Царство мертвых. В конце эпохи Нового царства она, как и Бес, вернулась в Эфиопию, где, по-видимому, были ее корни, когда эта страна была населена неграми, которые ничего не знали о египетской культуре. В самом Египте ее популярность, как и популярность Беса, началась в эпоху Нового царства и усилилась в течение более позднего периода в истории религии Египта, когда бытовало явное предпочтение всему самому необычному, что содержалось в древних текстах. Причем особое значение придавалось этому и в культе, и в вере.
Поразителен тот факт, что в это время, когда была так сильна тенденция египетской религии объединять и использовать каждый религиозный феномен, явно не возникала склонность подвергнуться влиянию религии греков. Также и язык, который показал себя очень восприимчивым к семитским словам, был закрыт для проникновения греческих и латинских слов и редко использовал термин, заимствованный либо из того, либо из другого, вместо какого-либо египетского слова. Точно так же египетская религия, очевидно, оставалась не подверженной влиянию веры македонских правителей этой страны. Можно обнаружить лишь очень отрывочные намеки на греческие идеи; например, замена в текстах названия Хадес на Дуат (подземное царство). В то время, когда эллины демонстрировали величайшее старание в присвоении чужих богов, просто принимая одних и объявляя других аналогами своих собственных богов, египетская религия отвергла свою прежнюю либеральность и перестала перенимать чужих богов.
Ненависть и презрение к чужеземцам, характерные для египтянина в период упадка, которые он с удовольствием демонстрировал даже своим чужеземным правителям, были теми чувствами, которые он также приписывал своим богам. Они также испытывали такое же презрение к этому молодому народу варваров с Севера вместе со всеми его богами, которые, как выразился бы Платон, не имели истории и поэтому не имели этого заслуживающего доверия доказательства своего существования, которое дают древние предания.
Глава 7
ПОКЛОНЕНИЕ ЖИВОТНЫМ
Поклонение животным всегда рассматривалось как поразительное явление в религии Египта: Отцы Церкви считали его одним из самых ужасных заблуждений языческого духа. Апологеты христианства использовали его в качестве иллюстрации бессмысленных глупостей языческого культа, тогда как греческие философы стремились увидеть в нем глубокое символическое учение. Среди современных критиков Древнего Египта также преобладает подобное расхождение во мнениях по этому вопросу. Некоторыми из них египетский культ животных приводится в качестве доказательства существования тщательно продуманного пантеизма и восприимчивого понимания жизни животных. Другие сравнивают его с негритянским фетишизмом и выдвигают в качестве доказательства низкий уровень, на котором существовали мысли и чувства в долине Нила в древности; третьи, с другой стороны, принимают его за
