противопоставление интересов отдельных лиц чувствам группы людей вылилось в неистовых бунтах. Тогда, как и в наши дни, когда дело касается диких народов, завоевание страны или региона влекло за собой уничтожение местного бога и убийство его священного животного. Камбиз и Артаксеркс всего лишь последовали примеру самих древних египтян, когда один из них попытался убить Аписа, а другой приказал убить священного быка и барана Мендеса. Именно защищать от таких случайностей была призвана обитель бога, построенная в виде крепости в его владениях. Это была цитадель, в которой верующие собирались вместе, чтобы оказать сопротивление врагу. Но оборонительный характер таких построек сохранялся в долине Нила даже после объединения империи, а постепенное образование национального пантеона, в который входили все местные божества, устранило или свело к минимуму эту опасность, угрожающую храмам богов. С самых древних до недавних времен горизонтальная проекция египетского храма оставалась практически без изменений в своих основных частях.
Главным помещением храма было святилище, а в нем находился наос, прямоугольная кабинка, открытая спереди, часто с зарешеченной дверью, которая в одних случаях служила клеткой для священного животного, а в других – для любого объекта, который являлся воплощением бога. Но в тех храмах, где в равной степени почитали нескольких богов, могло быть несколько таких святилищ, расположенных одно возле другого, вместо одного. Святилище было в большей или меньшей степени окружено помещениями, обычно темными, которые служили хранилищами для храмовой мебели, священных облачений, церемониальных ковчегов, знамен и тому подобного. Перед святилищем и окружающими его помещениями располагался Гипостильный зал, слабо освещенный благодаря окнам у самой крыши и соединяющийся со святилищем посредством узкого и довольно низкого дверного проема. Напротив него, на другой стороне Гипостильного зала, другая дверь едва ли большего размера вела во двор под открытым небом. Как правило, в этом дворе колонны стояли только с одной стороны, но иногда также ряд колонн пересекал центр, как в храме в Карнаке. Внутрь его можно было зайти через гигантские ворота, которые состояли главным образом из двух огромных широких башен, причем у каждой башни четыре ее стороны слегка и симметрично были наклонены внутрь. Проход между башнями был очень узким, и его легко можно было защищать с их парапетов. Такой вход нам сейчас известен как пилон, и вход из открытого двора в Гипостильный зал также проходил, вообще-то говоря, через пилон. Проход через пилон часто был снабжен деревянными дверями, обитыми драгоценным металлом, блестевшим на солнце. В добавление к главному входу имелись лишь маленькие боковые входы, через которые можно было попасть в храм. Их легко можно было запереть от врага, и через них – если возникала необходимость – можно было осуществлять вылазки.
Обычно перед каждой входной башней воздвигали обелиск; между каждой башней и обелиском помещали статую сидящего фараона, основавшего храм, а перед входом стояли четыре или восемь высоких мачт, на которых развевались ярко раскрашенные вымпелы. Они были предназначены для того, чтобы неким мистическим образом отвращать от храма зло, как это делало и изображение крылатого солнечного диска над входом. Внутренние стены храма от входа до святилища были украшены сценами, расположенными, как могло показаться, в определенном предписанном порядке. Все они складывались в подобие путеводителя, которым мог пользоваться царь во время своих посещений храма. На этих сценах изображался ход различных церемоний, проведение которых было возложено на него в таких случаях. Эти сцены начинаются на внешнем пилоне и тянутся до самой дальней камеры внутри храма, причем сюжеты на стене слева и справа совпадают по теме. Почти неизменно бога этой местности изображают повернутым лицом к входу, а царя – входящим в здание, чтобы приветствовать его. Церемониальный порядок сцен изредка прерывался историческими текстами, сценами сражений или тому подобным (обычно все это высекали на внешних стенах храма). И тем не менее они также считались храмовыми текстами и сценами, так как для египтянина каждая война, которую вела его страна, была священной войной, рекомендованной и спланированной самим великим богом даже в таких деталях, как повеление царю не выходить на поле боя и не сражаться лично. Это повеление, кстати, которое ввел Меренптах, благосклонно воспринималось тем царем, который, по-видимому, не отличался храбростью. Но если сам царь выходил сражаться со своим войском, то тогда бог парил над ним, как птица, защищая его, гарантируя победу его оружию и даже принимая человеческий облик, чтобы биться рядом с фараоном в опасный для него час. Так как бог вел войну, то именно ему победивший царь делал подношения в виде самой лучшей части добычи. Это было золото, рабы и казна городов. Тем временем в его доме делались надписи, прославляющие главные эпизоды войны, а особенно победы. Ведь разве не были они поистине деяниями бога, а царь, его сын, который действовал на войне, не был ли лишь инструментом в руках божьих? На передних стенах пилона почти неизменно была высечена сцена победы. Мы видим царя, который перед своим богом убивает группу пленников, молящих его сохранить им жизнь. Это было не только изображением реально происходивших событий (человеческие жертвоприношения своему богу, которыми фараон праздновал свое победоносное возвращение домой), но и служило для врагов этого бога ужасным примером того, какая судьба может ожидать тех, кто пытается противостоять его божественной силе.
Стена или чаще земляной вал окружал участок земли вокруг храма, на котором порой оказывались другие храмы, рощи, в которых гнездились птицы, озера с плавающими по ним храмовыми лодками, жилье для жрецов и иногда даже дворцы, как могло показаться. Попасть на участок земли вокруг храма можно было единственным путем – через ворота в ограждающей его стене прямо напротив пилонов. К ним вели священные дороги, по которым проходили погребальные шествия, несли изображения богов и шел царь, чтобы совершить жертвоприношение в храме. Эти дороги соединялись с Нилом лестницами, у подножия которых стояли на якоре корабли, обслуживающие храм и мертвых. Часто по обеим сторонам такой дороги стояли ряды сфинксов, расположенных через одинаковые интервалы и повернутых лицом друг к другу. Или же, как правило, это были изображения священных животных этого храма с надписями в честь царя- основателя, статую которого иногда можно было увидеть в их вытянутых вперед лапах. Эти каменные изваяния священных животных исчислялись тысячами. В Фивах, например, были целые проспекты со стоящими вдоль них баранами. Они охраняли Священную Дорогу и отмечали границы священных владений. Даже во время процессий богу не нужно было покидать свою собственность, так как священные дороги шли от храма к храму через города и поля, а также к месту бальзамирования и в гробницы; ведь мертвые, которых туда несли, сами уже стали как боги, и их как можно дольше защищали от путешествия по неосвященной земле.
Преграды в виде рядов сфинксов или священных животных и стена ограждения храма были единственным, что отделяло бога от человека из долины Нила. Тот, кто имел чистое сердце и был верным приверженцем богов, мог пройти по Священной Дороге во время праздников и войти в храм в числе идущих в процессии. Он мог слушать песнопения жрецов и с почтением вглядываться в загадочную и залитую светом ламп темноту Святая Святых, где двигался сам бог в облике животного. В египетских текстах нет упоминаний о делении людей на посвященных, обладающих знаниями о скрытых тайнах религии, и непосвященных, которые помогали в проведении священных обрядов только снаружи и не могли входить в храм или, по крайней мере, в святилище – какие бы теории ни выдвигались на эту тему современными учеными. Разумеется, египтяне не больше, чем мы, позволили бы всем подряд входить в храм, когда им заблагорассудится, и без ограничений попадать в Святая Святых. С этой целью требовалось пройти некую подготовку, которая главным образом состояла в чтении молитв, соблюдении поста и прохождении обрядов очищения. Но никто не мог по необходимости быть не допущенным к тайнам египетской религии: они были доступны как для простолюдинов, так и для знатных людей. Однако правдой может быть и то, что первых мало волновала эта тема, и они предоставляли жрецам за подношения думать об этом. Люди, естественно, больше верили в силу амулетов и магии, чем образованные классы, и все же, по существу, религиозные верования всех классов были одними и теми же. Обряды их религии представляли собой тайну только для несведущих или для тех, которых не интересовало их значение; но, вероятно, эта тема неизбежно всегда была и трудной, и скучной из-за своей сложности и изобилия парадоксов в учении.
Глава 8
ОСИРИС И ЕГО ОКРУЖЕНИЕ
