– Шок, – объяснил Рис, трогая машину.
– Шок? Почему?
Ответил Холод, наклонившись ко мне через спинку сиденья. Стражи, как правило, не пристегивались: они могли лишиться головы и не умереть при этом, так что, полагаю, короткий полет через ветровое стекло не слишком их волновал.
– Ты это сама сказала полицейскому. Ты никогда не видела ничего ужаснее того, что тебе пришлось увидеть только что.
– А ты видел?
Он помолчал мгновение и сказал:
– Да.
Я взглянула на Риса, который вез нас по Пасифик-хайвей с его чудесными видами на океан.
– А ты?
– Что я? – спросил он, сверкнув улыбкой.
Я нахмурилась.
– Ты видел и похуже?
– Да. И скажу сразу: я не собираюсь тебе об этом рассказывать.
– Даже если я вежливо попрошу?
– Тем более если попросишь вежливо. Если меня хорошенько разозлить, может, я и попытался бы потрясти тебя описанием ужасов, которые мне приходилось видеть. Но я на тебя не злюсь и не хочу тебя травмировать.
– Холод?
– Уверен, что Рису довелось повидать больше, чем мне. Меня еще на свете не было во время первых битв нашего народа с фирболгами.
Я знала, что фирболги были первыми полубожественными обитателями Британских островов и Ирландии. Знала, что мои предки разбили их и завоевали право стать новыми хозяевами этих земель. Это было несколько тысячелетий назад, это я тоже знала. Чего я не знала, так это что Рис был старше Холода, старше почти всех сидхе. Что Рис был одним из первых, кто вступил на острова, которые теперь принято считать родиной сидхе.
– Рис старше тебя?
– Да.
Я перевела взгляд на Риса. Тот вдруг очень сосредоточился на дороге.
– Рис?
– Да? – сказал он, глядя прямо перед собой. Он миновал поворот немного быстрее, чем нужно, так что ему пришлось поработать рулевым колесом.
– Насколько ты старше Холода?
– Не помню. – В его голосе различалась нотка печали.
– Помнишь.
Он наконец оглянулся на меня.
– Нет, не помню. Это было слишком давно, Мерри. Я не помню, когда родился Холод.
Теперь его голос звучал раздраженно.
– Ты помнишь, когда ты родился? – спросила я Холода.
Он задумался над вопросом. Потом качнул головой:
– Не точно. Рис прав: спустя достаточно долгое время об этом просто перестаешь думать.
– Ты хочешь сказать, что вы теряете часть воспоминаний?
– Нет, – сказал Холод, – но становится не важно, в каком году ты родился. Ты же знаешь, мы не отмечаем дни рождения.
– Ну да, но я никогда не задумывалась почему.
Я снова повернулась к Рису. Он был мрачен, можно даже сказать – угрюм.
– Так ты видал и худшее, чем было в этом клубе, ресторане или чем там было это заведение?
– Да.
Ответ был очень коротким, отрывистым.
– Если я попрошу тебя рассказать, ты расскажешь?
– Нет.
Бывают «нет», которые никогда не станут «да», этакие «НЕТ». «Нет» Риса было как раз такого рода.
Я не стала продолжать расспросы. Кроме всего прочего, я не была уверена, что мне хочется слушать о жутких смертях, особенно если их обстоятельства были хуже, чем то, что мне только что довелось увидеть. Такого количества мертвецов я не видела никогда в жизни и никогда больше видеть не хотела бы.
– Я учту твое желание.
Он бросил на меня взгляд, как будто не совсем мне поверил.
– Как неожиданно с твоей стороны.
– Не стоит язвить, Рис.
Он пожал плечами.
– Прости, Мерри, просто у меня не слишком хорошее настроение.
– Я думала, только я перенесла это так плохо.
– Меня заботят не трупы, – сказал Рис, – а то, что лейтенант ошибается. Это не был ни газ, ни яд, ни что-либо подобное.
– Что ты хочешь сказать, Рис? Что ты увидел такого, что не заметила я?
Холод откинулся назад на сиденье.
– Ладно, что вы оба увидели такого, что не заметила я?
Рис по-прежнему смотрел только на дорогу. На заднем сиденье молчали.
– Так скажите мне, кто-нибудь, – потребовала я.
– Кажется, тебе лучше, – отметил Холод.
– Лучше. Ничто так не помогает в таких случаях, как немножко позлиться. Ну так что вы увидели такого, что я пропустила?
– Ты слишком сильно закрывалась от всего сверхъестественного, – пояснил Рис.
– Уж точно. Знаешь, сколько всякой метафизической дряни висит там, где недавно кого-то убили, не говоря уж о месте массовой гибели? К таким местам духи стекаются толпами. Слетаются как стервятники – питаться страхом, ужасом, скорбью оставшихся в живых. Можно прийти в такое место чистеньким – и выйти облепленным нахлебниками.
– Мы знаем, на что способны духи, населяющие воздух, – сказал Холод.
– Наверное, еще лучше, чем я, – согласилась я, – но вы – сидхе, вы не становитесь одержимыми.
– Малые духи с нами не справляются, – поправил Холод. – Но мне случалось видеть иных из нашего рода, которыми практически завладели бестелесные сущности. Такое встречается, особенно у практикующих темную магию.
– Ну, я достаточно человек, чтобы подхватывать такие штуки между делом. Для их привлечения мне не нужно прилагать усилий, достаточно ослабить щиты.
– Ты старалась ощущать как можно меньше, пока находилась там, – сделал вывод Рис.
– Я – частный детектив, а не профессиональный медиум. Даже не профессиональный маг или ведьма. Для меня там не было работы. Я ничем не могла помочь.
– Смогла бы, если бы опустила щиты хоть немного, – сказал Рис.
– Отлично, в следующий раз буду храбрее. Ну так что вы увидели?
Холод вздохнул достаточно громко, чтобы я это услышала.
– Я почувствовал остатки мощных чар. Очень мощных. Там еще долго будет держаться их жгучее эхо.
– Ты их ощутил, как только мы вошли внутрь?
– Нет. Я не хотел прикасаться к телам, так что обследовал все при помощи иных чувств, не прибегая к осязанию и зрению. Я, как ты говоришь, сбросил щиты. Вот тогда я и почувствовал чары.
– А ты разобрался, что это были за чары? – спросила я и повернулась к нему как раз чтобы увидеть, как
