– Прошу прощения, Мерри, тебе тоже досталось, но, значит, ты понимаешь, каково было Сиобхан под его заботой в течение месяца.
– Я понимаю, Рис, но я бы чувствовала себя спокойней, если б ее казнили.
– Королева не хочет терять никого из благородных сидхе, – сказал Дойл.
– Понимаю, их осталось не так много, чтобы ими разбрасываться.
Но я не испытывала счастья по этому поводу. Наказанием за попытку убийства королевского наследника должна быть смерть. Что угодно меньшее – и кто-то может рискнуть снова. Если на то пошло, хоть и та же Сиобхан.
– А почему она хочет войны? – спросила я.
– Она любит смерть, – ответил Рис.
Я посмотрела на него.
– Я был не единственным из нас божеством смерти, и не один я потерял приличную долю сверхъестественных способностей, когда было создано Безымянное. Сиобхан тоже не всегда носила это имя.
Это напомнило мне…
– Расскажи Дойлу о том, что вы обнаружили сегодня на месте убийства.
Он рассказал Дойлу о древних богах и их призраках. Дойл мрачнел на глазах.
– Я не видел, как Эзра это сделал, но я знаю, что королева отдавала такой приказ. В наших соглашениях с благими договорено, что определенные чары никогда больше не будут создаваться. В том числе и эти.
– Теоретически, если мы сможем доказать, что сидхе любого из дворов создал эти чары, разорвет ли это мирный договор между нами?
Дойл задумался ненадолго.
– Не знаю. В том, что касается буквы соглашения, – да, но ни одна из сторон не хочет тотальной войны.
– Сиобхан хочет, – возразила я, – и еще она хочет моей смерти. Она могла это сделать?
Они оба замолчали на несколько минут, размышляя. Китто просто тихонько лежал рядом со мной.
– Она хочет войны, так что не остановилась бы перед чем-то вроде этого, – наконец сказал Дойл. – Но есть ли у нее такая сила, мне неизвестно. – Он посмотрел на Риса.
Рис вздохнул.
– Когда-то была. Черт, когда-то и у меня была. Может, она и способна это сделать, только это значит, что она должна быть в Калифорнии. Никто не выпустит призраков из поля зрения, если хочет сохранить над ними контроль. Без присмотра своего магического повелителя они будут просто бродить вокруг, убивая людей. Они не станут специально охотиться за Мерри.
– Ты уверен? – спросил Дойл.
– На этот счет – да.
– Баринтус не упоминал, что Сиобхан покинула двор? – задала я вопрос.
– Он особо отметил, что она – заноза у него в… заднице.
– Значит, она в Иллинойсе, – решила я.
– Но это не значит, что она не уезжала ни на день.
– Но эти чары не убили Мерри, – напомнил Рис.
– Приятно отметить, – хмыкнула я и добавила: – Но что, если моя смерть – не главная цель? Что, если настоящая цель – война между дворами?
– Тогда почему не выпустить Старейших наводить ужас где-то в Иллинойсе, вблизи от дворов? – спросил Дойл.
– Потому что тот, кто это сделал, хочет войны, а не собственной казни, – предположила я.
Дойл кивнул.
– Это верно. Если королева обнаружит того, кто осуществил одно из запретных заклинаний, она казнит его в надежде, что Таранис этим удовлетворится.
– И он удовлетворится, – сказал Рис, – потому что ни один из правителей войны не хочет.
– Значит, чтобы развязать свою маленькую войну, им надо убраться подальше, – заключила я. – Подумайте: если при дворах убедятся, что это работа магии сидхе, но не будет выяснено, какая сторона это сделала, подозрение падет на обе стороны.
– А Безымянное? – напомнил Дойл. – Его освободить мог только сидхе. И только сидхе мог скрыть это от обоих дворов.
– Сиобхан не смогла бы освободить Безымянное, – сказал Рис. – За это я поручусь.
– Подождите, – вмешалась я, – разве королева не сказала, что Таранис отказался помочь искать Безымянное? Отказался признать, что нечто столь ужасное могло быть делом рук его придворных?
Дойл кивнул.
– Да, так она и сказала.
– Что, если это кто-то из Благого Двора? – продолжила я мысль. – Нам будет сложнее выследить его?
– Возможно.
– Ты хочешь сказать, что изменник – благой? – спросил Рис.
– Может быть, а может, изменников двое. Сиобхан могла призвать Старейших богов, а некто из другого двора – освободить Безымянное.
– Но для чего его освобождать? – не понимал Рис.
– Если им можно управлять, – произнес Дойл таким тоном, будто говорил сам с собой, – оно могло бы дать кому-то доступ ко всем самым древним и ужасающим способностям фейри. Если его можно контролировать, тот, кто его контролирует, может стать несокрушимым.
– Кто-то готовится к войне, – сделала вывод я.
Дойл глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.
– Я должен поставить королеву в известность о призраках Старейших. Я сообщу и некоторые результаты наших размышлений о Безымянном. – Он посмотрел на меня. – И до тех пор, пока мы не уверены, что Старейшие не охотятся на тебя, тебе нужно оставаться внутри защитного круга.
– А защита сможет их остановить?
Он нахмурился и перевел взгляд на Риса; тот пожал плечами.
– Я видел, как их выпустили на поле битвы, на открытом месте. Я знаю, что защитные чары могут остановить любую враждебную силу, но я не представляю, насколько мощными могут стать эти создания. Особенно если им позволят питаться. Они могут набрать столько сил, что пробьют едва ли не любую защиту.
– Спасибо. Очень успокаивает, – оценила я.
Он повернул ко мне серьезное лицо.
– Я не собирался тебя успокаивать, Мерри. Просто был честен. – Он задумчиво улыбнулся. – Кроме того, любой из нас положит жизнь, чтобы защитить тебя, а нас чертовски трудно убить.
– Ты не надеешься победить, – поняла я. – Как можно сражаться с невидимым и неосязаемым, если оно тебя видит и вполне может тебя тронуть? С сущностью, которая может выпить твою жизнь проще, чем мы опорожняем бутылку газировки? Как?
– Я поговорю об этом с королевой. – Дойл встал и направился в ванную, где было зеркало поменьше размером. Видимо, он хотел поговорить с глазу на глаз.
На пороге он остановился.
– Позвони Джереми и скажи, что мы сегодня не вернемся. Пока мы не узнаем, что угроза не направлена непосредственно на Мерри, мы будем охранять ее и только ее.
– А как мы станем зарабатывать деньги? – поинтересовалась я.
Он вздохнул и потер глаза усталым жестом.
– Меня восхищает твое стремление не быть никому обязанной. Я даже согласен с ним. Но многое стало бы проще, если бы мы приняли содержание от двора и должны были беспокоиться только о дворцовой политике. Настает время, Мередит, когда мы не сможем и работать с девяти до пяти, и выживать в политических играх.
– Я не хочу брать ее деньги, Дойл.
