наблюдения. Не очень далеко, но достаточно, чтобы даже у пилотов, занятых прикрытием ждущих своего часа «Бармаглотов», не осталось сомнения — стоит только ОГФ сунуться к станции, как тэш’шские корабли пойдут в атаку. Никто не сомневался, что их уничтожат — и станцию за компанию, — но также никто не сомневался, что цена такой победы будет велика.
И все же, выстроившись стандартным «цилиндром» — в центре линкоры, вокруг них «арки» и корветы, — ОГФ двигалась к станции наблюдения. Время уходило, и с каждой минутой росла вероятность прибытия подкрепления к «котам». Переданный на каждый космолет перед вылетом приказ Военного Совета не оставлял места для раздумий или сомнений: последняя станция наблюдения Империи вблизи Авалона должна быть уничтожена любой ценой.
И по самым оптимистическим оценкам «любой ценой» начнется минут через десять, как только колонна ОГФ приблизится к бешеной карусели «Красных» и тэш’ша.
Визор вывел очередное сообщение: Тактический Центр ОГФ корректировал курс их эскадрильи. Еще две «Зеленых». Линкор «Касабланка», две «арки» — «Северный Хаталь», «Мартин Хайнгрем» и пять корветов — все это им на подмогу. Сообщение мигнуло, погасло, сменившись общим предупреждением: уровень угрозы силам Конфедерации со «среднего» стал «высоким».
Ему не требовалась помощь визора или навкома, или специальные разъяснения ТЦ, чтобы понять смысл последних директив: гравидетекторы зафиксировали идущие к ним силы Империи. Будто читая его мысли, навком передал на визор приблизительные координаты зон выхода из гиперпространства врага — все, к сожалению, еще вне досягаемости что «арок», что линкора.
Время, отпущенное им на раскачку, вышло.
Сферу радара перечеркнули две-три дюжины точек — линкор и «арки» выпустили зонды к ожидаемому месту прибытия врага. Строй эскадрильи окончательно распался — космолеты разошлись, активируя энергоблоки защитных экранов. С тэш’ша станется первым делом запустить навстречу им торпеды с термоядерными боеголовками… как и будут — бесспорно — запущены торпеды с кораблей ОГФ.
Он коснулся кнопки на панели перед ним. Навком спроецировал изображение «Стрелы» оконтуренной пульсирующей линией; один из четырех энергоблоков у заднего маневрового кольца мигал в такт пульсации линии — защитный экран обволок космолет.
Юноша подумал, что экран, как и бронекостюму у пехоты, лишь средство чуть увеличить шансы на выживание. Взрыв «Т-10» менее чем в пяти-семи километрах от космолета мигом исчерпает до дна потенциал сразу двух энергоблоков, а затем излучение убьет пилота и превратит космолет в груду лома. Экран давал шанс, если зацепит краем, но от прямого удара не спасал. Только у тяжелых кораблей хватало мощности, чтобы пережить подобное — или одиночный удар волной Веллера, но ни в коем случае не у космолета.
Правда, ради космолетов редко тратили ценный боезапас. Разве что пилоты дружно хотели покончить с жизнью, и шли плотный строем.
Визор и навком одновременно выдали предостережение, транслируемое с «Касабланки». Одно слово, повторяемое раз за разом: «выход», «выход», «выход»… На радаре, минутах в восьми, появилось окрашенное алым пятно — определенное гравидетекторами место выхода из гиперпространства тэш’ша. Дополнительная информация об ожидаемом количестве кораблей противника была весьма приблизительной и малополезной.
— Всей эскадрильи, «Касабланка» запустила торпеды по сфере выхода, — внезапно напомнил о себе комэск — второй или третий раз с момента вылета. Что, в общем-то, правильно — основная и самая важная информация шла по командной сети с Тактического Центра, но и совсем о подчиненных толковый командир забывать не должен. Неплохое разнообразие после Мариты, где во время учений ему все попадались такие, что трещали в эфире как сороки.
Визор продублировал слова комэска; навком начала показывать траекторию пронесшихся сквозь разреженный строй космолетов торпед, точки взрыва, область максимального поражения, рекомендованные ТЦ курсы… он не смотрел. Все внимание — как и, наверняка, всей эскадрильи — приковала к себе жирная красная точка у края алого пятна.
Линкор не успевал. Не успевали «арки». Не успевали никто из «Зеленых» — корабль тэш’ша был слишком далеко, чтобы ударить по нему волной Веллера или выпустить снаряды РкОдов, запустить… да хотя бы, «Вольты»[21], что висели у каждого космолета на подвесках.
Успевал только рой «Т-10», навстречу которому уже рвались залпы заградительного огня тэш’ша. Успевал… но не до конца.
«Фиксируется залп торпед с корабля противника», — с изображения корабля Империи сорвались несколько десятков искорок и понеслись в сторону людей; навком мигом отметил самые угрожающие направления. Шесть «Воронов» начали смещаться навстречу выпущенным тэш’ша торпедам, бешено стреляя. На встречных курсах, с такими мелкими и, вдобавок, согласованно маневрирующими мишенями это могло принести мало пользы, но любая сбитая торпеда означала больше шансов для их главной надежды — тяжелых кораблей. Два огонька зажглись посреди выявленной полосы траекторий торпед, две торпеды вспыхнули и разлетелись в клочья. Сидя в кабине «Стрелы», он радостно улыбнулся… и улыбка умерла, когда почти там же, где остались обломки, появилась нестерпимо яркая точка.
Стая торпед сочла угрозу со стороны космолетов достойной внимания — и один из последних снарядов, неожиданно погасив скорость, активировал боеголовку.
«ПОПАДАНИЕ!» — визор и навком одновременно послали сигнал. Один — об ударившем в экран излучении. Второй — об пяти торпедах, прошедших сквозь заградительный огонь тэш’ша на дистанцию подрыва.
Термоядерный взрыв в вакууме выглядит совсем не так впечатляюще, как на поверхности. Нет ударной волны, нет бело-желтого шара огня, нет протыкающего макушкой «шляпки» стратосферу ядерного гриба. Только невероятно ярко сияющая доли секунды точка. Яркая настолько, что стоит глянуть на нее без защиты светофильтров обзорного экрана, как мир минуту-другую выворачивает наизнанку, меняя местами свет и тьму, превращая в искаженный, неверный негатив себя.
А потом, когда точка исчезает, расходящаяся от нее во все стороны невидимая смерть начинает собирать свой урожай.
Обзорный экран потемнел, защищая глаза пилота, но даже сквозь дымчатый слой, застлавший тэш’шский корабль, он видел, как тот вздрагивает, будто получив удар сокрушительной силы. Секунда, другая — и все до единой иглы сошедшего с недр звезд пламени гаснут, а на броне корабля то тут, то там появляются участки, наливающиеся сперва багровым, потом белым свечением. Потом изнутри пятна выплескивается гейзер искр и капель расплавившегося металла, брызжет факел мгновенно гаснущего в вакууме огня. Небольшие участки брони вспучиваются, другие «вдавливаются» вглубь корабля, окружая себя патиной трещин; некоторые бронепластины откалываются, сверкая снежной белизной раскаленного металла.
И все же корабль Империи жил — удар пяти «Т-10» мгновенно перевел его в разряд частично боеспособных, но даже в таком состоянии он представлял собой немалую угрозу. К тому же все торпеды взорвались с право-верхней стороны, если смотреть с его «Стрелы» — и вся противоположная полусфера тэш’шского корабля почти не получила повреждений. А те, что были… главным образом оказались более эффектными, чем эффективными. Да, все РкОды, датчики, проекторы защитного поля, батареи, даже главные орудия — все, что попало под удар торпед, вышло из строя или оказалось серьезно повреждено, но второй, внутренний, слой брони наверняка почти не пострадал. Как перенес экипаж свирепый шторм излучения — сказать не мог никто, но судя по тому, что корабль двигался и не собирался превращаться в дрейфующую груду лома — рассчитывать на их массовое упокоение не стоило.
Навком отметил заработавшие проекторы защитного экрана с неповрежденной полусферы; тэш’ша разворачивался так, чтобы подставить прикрытую экраном сторону людям.
«ПЕРЕГРУППИРОВКА, СМЕНА ЦЕЛИ», — деловито сообщил визор. Эскадрилья меняла курс, поднимаясь над плоскостью атаки тяжелых кораблей. Двадцать космолетов выполнили маневр, может не так красиво, как на параде, но без огрехов, занимая свои места.
«Стрела» уровняла скорость со скоростью эскадрильи, навком, воспользовавшись передышкой, переключил питание защитного экрана на второй энергоблок. Он же сидел в кресле, читая выделенные
