чем-то за спиной капитана.
— С… сэр-р…
Вокруг изменилось странным образом освещение. Все цвета поблекли, словно выцвели — словно боевой шлем по какой-то прихоти включил один из светофильтров. И в то же время очертания предметов стали необычайно четкими, тени налились густой чернотой, вытягиваясь, удлиняясь.
Лесов стремительно повернулся на месте, перехватывая удобнее «Бурю», готовясь стрелять… и уставился на набухший на горизонте белый, слепящий нарыв, как будто там всходило второе солнце.
Генерал Хазер стукнул костяшками пальцев по столу. Оперся о край, неторопливо сосчитав про себя до десяти.
Майор, понявший, что взрыва со стороны генерала не будет — сейчас, по крайне мере, — мрачно бросил:
— Полагаю, вопрос о том, как тэш’ша прорвали оборону тринадцатого участка, можно закрывать.
— Можно, майор, — Хазер посмотрел на дежурного офицера. — Усилить оборону периметра базы; развернуть второй пояс наблюдения вне периметра. Дополнительные посты к арсеналу, хранилищам и посадочной площадке — и генераторам. Вызвать ко мне полковника Ропашина — и подготовьте транспорт для переброски второго полка к третьему оперативному штабу.
— Да, сэр! — отрапортовал офицер, а генерал уже поворачивался к шефу разведки.
— Майор, отправляйте своих за телом, — Хазер сжал губы в тонкую линию и покачал головой. — Только Имперской гвардии нам для полного счастья…
Сигнал тревоги без предупреждения ввинтился в напряженный гул штаба. На многочисленных экранах, возникших перед людьми, побежали строки текста; почти отовсюду пропали голограммы хода сражений, схемы периметра базы, детальные и не очень карты рек — все сменило изображение Изольды. Совсем недалеко — в масштабах планеты — от островов в месте слияния рукавов, где продолжался бой, появился белая рамка. Изображение укрупнилось, показывая карту региона. Ближе к восточной стороне плато в центре невысокого хребта, являющегося отрогом колоссального горного массива занимающего дальше к западу всю центральную область единственного континента Изольды, бешено пульсировала красная точка.
— Всплески в эмиссионном спектре! Два… три импульса, датчики зашкаливают! — выкрикнул, перекрывая вой сирены, десперианин. На висевшем рядом с ним экране из ломано-волнистой диаграммы вытянулись три пика: сперва самый высокий, потом, почти сливаясь друг с другом, два оставшихся. — Семьдесят восьмой квадрат, координаты двадцать-девяносто пять. Суммарный импульс — 11,2 единицы, ориентировочная мощность — 90–140 мегатонн. Сэр, — он повернул «посеревшее» лицо к генералу, — у нас…
— Аннигиляция! — одновременно с десперианином выдохнул Регис, сжавший кулаки так, что ногти до крови впились в ладони.
— …! — так же тихо ответил генерал, сам того не подозревая, в точности повторив непечатную реплику в адрес «котов» капитана Лесова.
На радаре точка «Бабочка» отошла от уходящего все ниже транспортника, начав набирать высоту. Вторая «Бабочка» поднималась над планетой, летя обратно к тэш’шскому носителю, а Сунк’х, разогнавшийся до предела, явно собирался повторить трюк Шонта. С той разницей, что перехватчик Империи гораздо лучше мог перенести вход в атмосферу на такой скорости — и, значит, у них оставалось немного меньше времени на разборки с пытающимися ускользнуть «котами». Если, конечно, они до того не развалятся на куски.
Вокруг «Кракена» билось, утробно ревело пламя. Перехватчик трясло, раскачивало, швыряло из стороны в сторону. Захваты надежно держали девушку в кресле второго пилота, амортизаторы работали на износ, стараясь смягчить особо сильные рывки, но все равно ей казалось, что она попала внутрь какой-то гигантской погремушки.
«ПРЕВЫШЕНА КРИТИЧЕСКАЯ СКОРОСТЬ! ПРЕВЫШЕНА КРИТИЧЕСКАЯ СКОРОСТЬ!» — вещал навком, упрямо пытаясь вразумить пилотов. — «УГРОЗА ПОВРЕЖДЕНИЕ МАНЕВРОВЫХ ДВИГАТЕЛЕЙ. ПОВРЕЖДЕНИЕ ВНЕШНИХ СЕНСОРОВ. ТЕМПЕРАТУРА БРОНИ НА КРИТИЧЕСКОМ УРОВНЕ. УГРОЗА РАЗРУШЕНИЯ НЕСУЩИХ КОНСТРУКЦИЙ».
— Приготовься, Звезда, — по лбу Шонта, по краю белесого пятна ожога стекала крупная капля пота.
— Энергоблоки экрана готовы, — Жанна раньше не думала, что быть в самом сердце перехватчика с дикой скоростью несущегося к поверхности, готовясь выполнить то, что командор в свое время емко обозвал «маневром самоубийц» может так ее увлечь. В вакууме скорость почти не ощущалась, как и вся мощь выкладывающегося на полную катушку космолета. Но сейчас, когда «Кракен» с ревом преодолевал сопротивление воздуха, когда корпус перехватчика дрожал, ходил ходуном — она чувствовала себя оседлавшей ураган.
Страха не было. Слишком много забрало Порубежье, пещера тэш’ша, чтобы бояться еще здесь. Был восторг. Было упоение. И больше всего она жалела, что навком отключил обзорный экран — правда, все равно сейчас ничего кроме танца пламени за броней она бы не увидела.
— Я готова, — добавила Жанна, в последний раз проверяя синхронизацию энергоблоков. Розовой, голубой — да вообще, просто, мечтой инженеров и конструкторов кораблей Конфедерации было найти способ, чтобы экран мог отражать — или уничтожать — объекты с плотностью выше предела Веллера. Но пока все эксперименты заканчивались ничем — при превышении мощности экрана у корабля оставалась выбор между мгновенной гибелью и уходом в гиперпространство. Точнее, в гиперпространство корабль попадал в любом случае — просто, во втором случае он из него выходил.
В их же случае — самым главным было то, что экран мог на пару секунд изолировать «Кракен» от атмосферы и огненного шторма за броней. Всего на пару — дольше четыре энергоблока такое напряжение не могли выдержать, но им должно было хватить. В крайнем случае, оставалась еще пара резервных энергоблоков, до которых, как Жанна надеялась, дело не дойдет.
Шонт скупо кивнул, едва заметными движениями корректируя курс «Кракена». В такие моменты напарник казался Жанне ожившей статуей, с безупречной точностью заставляющий космолет выполнять самый сложный или вычурный маневр.
«ЗАДЕЙСТВОВАНЫ МАНЕВРОВЫЕ ДВИГАТЕЛИ. УГРОЗА РАЗРУШЕНИЕ МАНЕВРОВЫХ ДВИГАТЕЛЕЙ».
«Кракен» накренился влево-вниз. Дуги маневровых двигателей поочередно плюнули огнем, разворачивая космолет; перехватчик затрясло так, что девушка испугалась за прочность обшивки.
— Держись! — сквозь стиснутые зубы процедил пилот «Гетмана Хмельницкого».
«ЭКРАН АКТИВИРОВАН. РАСХОД МОЩНОСТИ ВЫШЕ РАСЧЕТНОГО».
«Кракен» свирепо тряхнуло — Жанне даже показалось, что купол кабины немного искривился, но то был лишь обман зрения — и наступила тишина. Окруженный эллипсовидным коконом экрана перехватчик развернулся — и Шонт, выждав секунду-другую, на треть передвинул распределитель мощности маршевого двигателя. Выполнивший свою задачу — и опустошивший до дна все четыре основных энергоблока — экран погас, а людей вдавило в кресла перегрузка.
Багровая пелена смазала, размыла все перед девушкой; страшная тяжесть навалилась на грудь, не давая вдохнуть. В красном тумане мелькнули цифры, переданные навкомом и визором, но Жанне было не до них — все силы уходили на то, чтобы не потерять сознание, держаться, дышать. Краем сознания едва воспринимался вернувшийся захлебывающийся рев за броней «Кракена», звон системы жизнеобеспечения сьютера под шлемом, ощущаемые всем телом судороги перехватчика, борющегося с тяготением Изольды и собственной скоростью.
Наверное, она таки отключилась на пару секунд, потому что, когда темнота перед глазами отступила — беспощадного пресса перегрузки уже не было, а рев за броней перехватчика переходил в протяжный вой. Не отстававшая с самого входа в атмосферу вибрация стихала, напоминая о себе лишь мелкой, почти
