— Неужели тебя не приводит в восторг возможность стать королевой Благого двора?
— Мое сердце принадлежит Неблагому двору, — сказала я после паузы.
Она улыбнулась:
— В самом деле? Половина моего ситхена покрылась золотом и бело-розовым мрамором. Куда ни посмотришь — цветы и листья. Зал Смертности, тысячелетний пыточный зал, увит цветами. Магия Галена уничтожила темницы, и я не в силах заставить ситхен их восстановить. Я послала людей оборвать цветы в коридорах, но они попросту выросли заново всего за одну ночь!
— Не знаю, что мне сказать, тетя Андаис.
— Я-то думала, что революции делаются сталью и интригами. А ты мне показала, что есть и другие пути к потере власти. Твоя магия, Мередит, овладевает моим ситхеном, хоть ты и сидишь невесть где в Лос-Анджелесе. Изменения расползаются день ото дня, будто раковая опухоль. — Она рассмеялась, но с оттенком горечи. — Рак из цветов и розовых стен. Если я уступлю тебя Благим, станет ли все как было? Или уже поздно? Не это ли углядели Благие, Мередит, не то ли, что ты всю волшебную страну перестроишь по их нраву? Ты уничтожаешь свое наследие, Мередит. Если я это безобразие не прекращу, скоро от темного двора не останется ничего.
— Я ничего не делала нарочно, тетя.
— А если я отдам тебя Благим, это прекратится?
Я посмотрела ей в глаза. Глаза, в которых осталось куда меньше рассудка, чем требовалось.
— Не знаю.
— А что говорит Богиня?
— Не знаю.
— Она говорит с тобой, Мередит, не отпирайся. Но берегись! Это тебе не христианский бог, она тебя не помилует. Это она меня создала.
— У Богини много лиц, — сказала я.
— Верно. Но понимаешь ли ты, Мередит, что это значит?
Я только кивнула.
— Так наслаждайся своим Рисом, пока можешь — потому что как только ты сядешь на золотой трон, мои стражи вернутся ко мне. Они охраняют только членов моей династии.
— Но я не дала согласия…
Она жестом велела мне замолчать.
— Я уже не знаю, как сберечь мой народ и наши обычаи. Мне казалось, что спасение может быть в тебе, но ты, спасая волшебную страну, уничтожаешь обычаи Неблагих. Богиня предлагала тебе выбрать способ возвращения нашей страны к жизни?
— Да, — очень тихо сказала я.
— И что был за выбор? Кровавая жертва или секс?
— Да, — ответила я, не сдержав удивления.
— Не удивляйся так по-дурацки, Мередит. Я не всегда была королевой. Когда-то любого правителя выбирала Богиня. Чтобы скрепить свои узы со страной, я выбрала кровь и смерть. Выбрала путь Неблагих. А ты, ты что выбрала, дитя моего брата?
В глазах у нее что-то предостерегало меня от правдивого ответа, но солгать я не могла. Об этом — никак не могла.
— Жизнь. Я выбрала жизнь.
— Ты выбрала путь Благих.
— Если есть путь обретения власти, который никому не стоит жизни, почему нельзя его выбрать?
— Чью жизнь ты пощадила?
Я облизала внезапно пересохшие губы.
— Не спрашивай.
— Дойля?
— Нет, — сказала я.
— Тогда чью?! — рявкнула она.
— Аматеона, — созналась я.
— Аматеон. Твое новейшее приобретение. Он вместе с Келом отравлял тебе детство. Почему?!
— Я не знаю, тетя.
— Почему?
— Что «почему»? — спросила я.
— Почему ты его пощадила? Почему не убила, возвращая жизнь стране? Он жертвовал собой добровольно!
— Но зачем его убивать, если есть другой выход?
Она с горечью покачала головой:
— Вот твое отличие от Неблагих, Мередит.
— Мой отец, твой брат, поступил бы так же.
— О нет, мой брат был Неблагой.
— Отец учил меня, что все живое в волшебной стране, от мала до велика, имеет свою ценность.
— Не верю, — сказала она.
— Так было, — сказала я.
— Полосуя Кристалла, я видела перед собой тебя. Только одно не дает мне отправить тебя к Благим, Мередит — что в таком случае мне придется войну развязывать, чтобы тебя убить. Не хочу терять возможность запытать тебя до смерти. А когда ты умрешь, твоя магия рассеется — и предательница-богиня, сменявшая меня на тебя, рассеется вместе с ней.
— Неужели ты обречешь на гибель всю нашу страну за то, что она не такая, как ты хочешь? — в потрясении спросил Мороз.
— Нет. И да.
На этих словах зеркало опустело. Мы смотрели в глаза собственным отражениям, бледным и потрясенным. Что бы сегодня ни случилось хорошего, расплатились мы за это сполна.
Глава пятнадцатая
Мне надо было лечь и отдохнуть хоть немного, ночь впереди предстояла трудная. Но одну меня не оставят, даже чтобы дать мне поспать. Помня о коварстве Тараниса и о том, что в любую минуту в зеркало может заглянуть Андаис, Рис с Морозом просто не хотели оставлять меня в одиночестве. Переспорить их мне не удалось бы, так что я и не пыталась. Попросту начала раздеваться, намереваясь забраться в кровать.
Будь здесь Мороз и Дойль, они остались бы оба и мы спали бы втроем или занялись чем-нибудь поинтересней. Но с Рисом и Морозом вместе я никогда даже не лежала в одной кровати. Когда я разделась, они переглянулись, и после неловкой паузы Рис сказал:
— Я хотел заняться с тобой сексом до того, как появятся гоблины, но этот взгляд у Мороза я помню.
— Какой взгляд? — спросил Мороз. А мне спрашивать не пришлось, потому что я сама видела, и помнила тоже. Неуверенность и потребность в утешении были написаны на лице Мороза, в глазах, в линии губ.
— Мне нужен секс, — сказал Рис. — Но тебе нужно утешение, а это занимает больше времени.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — холодно бросил Мороз. Лицо опять превратилось в надменную маску, минутный проблеск неуверенности скрылся под многолетней дворцовой выучкой.
Рис улыбнулся.
— Не переживай, Мороз. Я все понимаю.
— Нечего тут понимать, — не сдавался Мороз.
Я голой забралась под простыню, слишком усталая, чтобы волноваться, кто из них выиграет спор, а
