— У нас очень неформальное слушание, — примирительно улыбнулся Ведуччи. Он так и лучился простодушием и дружелюбием. Это была маска — на шаг от лжи. Он нас изучал, прощупывал. Ведуччи имел дело со дворами куда чаще прочих юристов. Он станет для нас или лучшим союзником, или самым опасным противником.
Он продолжил с той же улыбкой и с той же усталостью в глазах:
— Мы собрались, чтобы выяснить, следует ли придать официальный статус обвинениям, выдвинутым Его Величеством королем Таранисом от лица леди Кэйтрин. Ваше сотрудничество придаст убедительности утверждениям стражей принцессы об их невиновности.
— Поскольку все телохранители принцессы обладают дипломатическим иммунитетом, — напомнил Биггс, — мы согласились на встречу только из добрых чувств.
— Мы высоко ценим вашу любезность, — сказал Ведуччи.
— Позволю себе напомнить слова короля Тараниса, — сказал Шелби. — Он утверждает, что все телохранители королевы — телохранители принцессы в данное время — представляют опасность для окружающих, в особенности для женщин. Он заявил, что факт изнасилования его не удивил. Если не ошибаюсь, он считает это нежелательным следствием позволения Королевским Воронам свободно разгуливать даже в пределах страны фейри. Он назвал причиной своего обращения к людским властям — беспрецедентный акт в истории Благого двора — страх за людей. Если высокая сидхе с магическими способностями леди Кэйтрин не смогла сопротивляться, то что же простые смертные сумеют противопоставить их… похоти?
— Неестественной похоти, хотели вы сказать, — заметила я. Шелби глянул на меня серыми глазами:
— Я этого не сказал.
— Вы не сказали. А дядя Таранис наверняка сказал.
Шелби пожал плечами:
— Он не слишком хорошо относится к вашим телохранителям, это верно.
— Как и ко мне.
У Шелби на лице отразилось изумление — хотелось бы мне знать, насколько искреннее.
— О вас, принцесса, король отзывался только хорошо. Создается впечатление, что он считает, будто вы… — Шелби как будто в последний момент переформулировал то, что собирался сказать. — Будто ваша тетушка королева и ее Стражи дурно на вас влияют.
— Дурно влияют? — переспросила я.
Он кивнул.
— Но король выразился не так?
— Не так многословно.
— Наверное, попросту оскорбительно, раз вы решили сгладить формулировку.
Шелби стало неловко.
— До того, как я увидел реакцию на вас господина посла и узнал о возможно наложенном на его часы заклятии, я бы, наверное, короля просто процитировал. — Шелби глянул на меня очень прямо. — Давайте скажем, что поведение мистера Стивенса заставило меня задуматься о силе неприязни, которую король питает к вашим Стражам.
— Ко всем Стражам? — переспросила я, выделив голосом слово «всем».
— Да.
Я повернулась к Ведуччи.
— Он всех моих телохранителей обвиняет в преступлениях?
— Нет, только трех уже названных, но мистер Шелби прав в своем заключении. Его величество утверждает, что Королевские Вороны представляют опасность для всех женщин. Он полагает, что столь долгий целибат свел их с ума.
Ведуччи даже в лице не изменился, произнося во всеуслышание один из самых тщательно скрываемых секретов фейри.
Я едва не ляпнула: «Не мог вам Таранис такое сказать!», но Дойль удержал меня, положив руку на плечо. Я глянула в его темное лицо. Даже сквозь черные очки я разглядела выражение глаз. Они говорили: «Осторожно!». Он был прав. Ведуччи уже признался, что у него есть уши при Неблагом дворе. Может, Таранис ничего и не говорил.
— Мы впервые слышим, что король говорил об обете целомудрия, наложенном на Воронов, — сказал Биггс. Адвокат глянул на Дойля и снова повернулся к Шелби и Ведуччи.
— Король полагает, что именно долгое вынужденное воздержание явилось причиной нападения.
Биггс наклонился ко мне, шепча:
— Это правда? Они обязаны хранить целомудрие?
Я шепнула в его белый воротничок:
— Да.
— Почему? — спросил он.
— Так пожелала королева.
Я сказала правду, но в формулировке, которая не обязывала меня делиться тайнами Андаис. Таранис ее гнев может пережить, а я — точно нет.
Биггс повернулся к нашим противникам.
— Не обсуждая вопрос о том, существовал ли подобный обет, мы должны заметить, что упомянутые господа его поддерживать не должны. В настоящее время они охраняют не королеву, а принцессу, и принцесса утверждает, что все трое являются ее любовниками. Таким образом, вынужденное воздержание не могло дать повод… — Биггс поискал слово: — …потерять голову.
И голосом, и выражением лица, и даже позой он давал понять, насколько весь предмет малозначим. Можно представить, как он будет выглядеть в суде. Видимо, он стоит тех денег, которые ему платит моя тетушка.
Шелби заметил:
— Слов короля и официально выдвинутого обвинения будет достаточно, чтобы правительство Соединенных Штатов выслало всех телохранителей принцессы в страну фейри без права покидать ее границы.
— Мне известен закон, на который вы ссылаетесь. В администрации Джефферсона не все согласились с его решением дать убежище фейри после высылки из Европы. Его противники настояли на принятии закона, позволявшего изолировать в границах страны фейри любого гражданина данной страны, признанного слишком опасным для нахождения среди людского населения. Закон допускает слишком широкие толкования и ни разу не применялся.
— Ни разу не возникало необходимости, — сказал Кортес.
Дойль не убирал руку с моего плеча. То ли он чувствовал, что это мне нужно, то ли это нужно было ему самому. Я прикрыла его ладонь своей, чтобы ощутить прикосновение его кожи. Он был такой теплый, такой настоящий. Одно его прикосновение уже вселяло в меня уверенность, что все будет хорошо. Что с нами все будет хорошо.
— В нем и сейчас необходимости нет, и вы это понимаете, — сказал Биггс и покачал головой: — Нехорошо с вашей стороны запугивать принцессу перспективой изгнания всех ее стражей.
— Принцесса не кажется запуганной, — отметила Памела Нельсон.
Я уставилась на нее своими трехцветными глазами, и она не выдержала, отвела взгляд.
— Мне угрожают перспективой разлуки с любимыми. Почему вы думаете, что это меня не пугает?
— Должно пугать, — сказала она. — Но по вам не видно, что пугает.
Фармер тронул меня за руку, жестом давая понять: дайте мне говорить за вас. Я откинулась на стуле, поближе к теплому ощущению Дойля за спиной, и предоставила беседу адвокатам.
— Что возвращает нас к упомянутому закону. Королевские особы любого из дворов являются исключением и ему не подлежат.
— Мы и не предлагаем выслать ее высочество, — сказал Шелби.
— Но вы понимаете, что предложение подвергнуть всех ее телохранителей своего рода изоляции в пределах страны фейри просто возмутительно?
