– Нет, – не стала лгать я.
– Но я действительно клятвопреступница. Я заслужила роль жертвы.
Андаис всегда дралась до победы. Пойти на смерть она могла только по одной причине.
– Перед тем, как отправиться в погоню за тобой, я прикажу казнить Кела, – сказала я. – Моя охота не даст ему времени сбежать, да и друзей-придворных, что могли бы его спасти, у него не осталось.
– У меня есть союзники! – закричал Кел с земли.
Глядя на Андаис, а не на него, я сказала:
– Сиобхан мертва, а твои так называемые союзники улепетнули как зайцы. На помощь тебе пришла одна твоя мать. Если она погибнет, дорогой кузен, ты увидишь, что союзников у тебя не осталось. Они не ради тебя старались. А ради неё.
– Они и ради тебя стараться не будут, Мередит, – заявил Кел. – Корона, не корона, а если на трон не сяду я, то тебя прикончат и выберут нового правителя. Шпионы донесли мне об этом заговоре.
Я захохотала и наконец взглянула на Кела. Не знаю, что он увидел у меня на лице, но глаза у него стали большие, а дыхание перехватило, как от испуга.
– Ты меня никогда не понимал, кузен. И ты тоже, тетушка, – сказала я. – Меньше всего на свете я хотела эту корону. Я знаю, что Неблагие меня ненавидят, и сколько бы силы и магии я ни набрала, все равно меня будут считать несовершенной. Во мне будут видеть будущее сидхе, и будущее нерадостное. Во мне видят то же, что и в Шолто – что сидхе слабеют. Лучше они попрячутся в своих полых холмах и вымрут, чем изменят что-то в себе и выйдут навстречу миру. А раньше я в них верила. И отец мой верил.
– Доверчивость его и убила, – хмыкнул Кел.
Он лежал навзничь на земле с мечом Дойла у глотки, но испуг, если и был, прошел. Он был уверен, что Андаис его спасет. Даже сейчас он не сомневался, что она сумеет его защитить.
– Что ты знаешь о смерти моего отца? – спросила я.
Что-то мелькнуло у него в глазах, какая-то тень чувства или мысли. Я ему улыбнулась.
– Это просто выражение, – сказал он, но голос ему изменил.
– Нет, – сказала я. – Явно нет.
Я присела рядом с ним.
– Кел, – ахнула Андаис. – Кел, не...
Я все улыбалась. Кажется, просто не могла перестать улыбаться, хотя мне было вовсе не весело.
– Я ведь раньше ни разу не видела, как ты дерешься. Я даже не представляла, как хорошо ты владеешь мечом.
Кел попытался сесть, но Дойл мечом толкнул его обратно.
– Приятно, что ты наконец признаешь мои достоинства.
– Это ты его убил. Ты убил принца Эссуса. Ты лично. Вот почему мы не смогли найти убийцу. Вот почему, кого бы ни пытала твоя матушка, им нечего было сказать о смерти моего отца.
Он завопил:
– Матушка, она спятила! Ты мне запретила сговариваться против дяди, а я тебе во всем повинуюсь.
– А ты и не сговаривался, – сказала я. – Ты убил его в одиночку. Ты верил своему умению владеть мечом и знал, что он промедлит. Ты знал, что мой отец тебя любит. Ты на этом построил расчет.
Крик Андаис прозвучал почти как вой:
– Кел, скажи, что она не права!
– Она не права! – крикнул он.
– Поклянись всепоглощающей тьмой. Поклянись Дикой охотой. Поклянись, и я тебе поверю, – сказала она. – Поклянись, и я буду драться за тебя до конца.
Он попытался.
– Клянусь всепоглощающей тьмой... – Я почти подумала, что ошиблась, но он осекся. Попробовал еще раз: – Клянусь Дикой охотой... Клянусь. Клянусь! – выпалил он.
– В чем ты клянешься, Кел? Сынок, скажи мне, что ты не убивал моего брата. Ради любви Богини, скажи мне, что не ты убил Эссуса!
Он лежал, глядя то на меня, то на Дойла, то на других моих стражей, обступивших его кольцом. Глядел на нас большими глазами, рыскал ими по сторонам, ища путь к бегству. Рядом с Дойлом стоял Рис с кровавой маской вместо лица, Гален присел рядом со мной. Раненая рука не позволяла ему меня обнять, а в здоровой он держал меч. Он прижался щекой к моей щеке и прошептал:
– Ох, Мерри...
Мистраль к нам не подошел, так и остался на прежнем месте, а значит, он был ранен очень сильно. Но он сказал оттуда:
– Эссус был лучшим из нас.
Кел не выдержал.
– Да-да, он был такой хороший, мой дядюшка, такой замечательный, что все хотели посадить его на трон. Хотели убить мою мать и посадить на трон его!
– Эссус никогда бы не согласился, – сказал Дойл.
– Мой брат нас любил! – закричала Андаис. Она повернулась ко мне с неподдельным страданием в глазах. За столько лет ей ни разу не приходило в голову, что убийцей был ее собственный сын.
– Да, – согласился Кел. Он схватил меня за руку, оставив еще каплю крови на мече Дойла. – Знаешь, что сказал твой отец перед смертью, Мередит?
Я смогла только качнуть головой.
– Он сказал, что любит меня.
И тут его магия взмыла волной и захлестнула нас всех. Только что он беспомощно лежал на земле, и вдруг оказалось, что рука старой крови по-прежнему при нем, и раны открылись у всех, у всех до одного.
Глава сорок седьмая
Я была готова к боли от осколков, но что мои царапины по сравнению с ранами моих стражей... Две тысячи лет войн. Тысяча лет мучений у моей тетки. Каждый удар меча, каждый укол копья, каждый след хлыста или когтя – все разом вскрылись, превращая тела в кровавую массу.
Гален корчился на земле, зажимая окровавленный пах. Я помнила, что там была за рана. Потерянный глаз Риса снова зиял свежей дырой. Дойл упал на бок – он силился встать, но ран было слишком много. У всех. Вокруг кричали – не только мои стражи. Для Красных колпаков будто снова взорвалась бомба. Только сейчас я поняла, что за чудовищной силой обладал Кел. Раньше я не понимала. Я так много не понимала, оказывается!
Кел вздернул меня на ноги, прижал спиной к себе и заставил смотреть на поле. Никто не остался на ногах, никто. Андаис черной кучкой лежала на белой от инея земле. Ее плащ тьмы исчез, а значит, она по меньшей мере потеряла сознание.
– Вытаскивай меч, – прошипел он мне в ухо. – Я вырву его у тебя из рук и всажу на глазах у всех прямо в твое плодоносное брюхо. Знаешь, почему моя мать от меня отвернулась? Она меня заставила пройти все дурацкие врачебные испытания и убедилась, что я не смогу зачать детей. Вот почему она отозвала тебя домой.
Его пальцы пробежали по моей шее, зарылись в волосы и остановились, не дойдя до горевшей темным пламенем короны. Руку мою он отпустил, взялся за лицо и развернул к себе. Нежно, очень-очень нежно он держал в ладонях мое лицо.
– Вытащи меч, Мерри. Вытащи, и пусть все увидят, как мало ты стоишь в бою.
Я накрыла его руки своими – кожа к коже, – когда он меня поцеловал. Кажется, рука болела меньше, чем в первый раз. Может, меня защищает корона? Или то, что все-таки я королева?
Он поцеловал меня в губы – просто поцеловал, совсем не то, чего я ожидала, но он сегодня то и дело обманывал мои ожидания.
Отстранившись, он перехватил мои руки. На губах у него играла улыбка, а глаза были совершенно безумны.
– Я тебя убью, так и знай.
– Знаю, – сказала я, и применила сразу обе руки власти – и плоти, и крови. Чем мы с Падубом и Ясенем
