«сноубордист-чемпион» Винокур. Когда он кричал снизу: «Александр Григорьевич, держитесь!» — Лукашенко падал на бок. Винокур тут же подбегал к нему и пародировал доброго доктора Айболита. Зрители снисходительно посмеивались.
Вслед за Лукашенко я дважды, гордый и счастливый, съехал с Профессорского. А на третий раз мне не повезло. Неудачно выполнив маневр «плуг» («носки вместе, пятки врозь»), я не успел вовремя погасить скорость и при повороте метра полтора пропахал снег носом. В это время на огромной скорости (она, как пояснили инструкторы, достигала семидесяти пяти километров в час!) мимо пролетал Путин. Он сочувственно качнул головой.
Три километра ВВП преодолевал минут за пять-шесть. Газманов (он лихачил — ездил без палок) не отставал от президента. Лещенко, когда Путин уговорил его подняться на Трехтысячник, взял «бронзу», так как дважды падал на крутых спусках. Классно катался и Назарбаев.
А у нас на Профессорском лидировал Лукашенко — он перестал падать, что тут же было отмечено руководителями России и Казахстана. Президент Белоруссии, со своей стороны, заявил: «Чем подвижнее будут лидеры СНГ, тем динамичнее оно станет развиваться». Хотелось бы.
Мне же пришлось еще дважды повторить пируэт с разрыхлением Профессорского спуска: снова носом, а также коленом. Но Путин моего позора не видел — он уже один, без притомившегося Назарбаева, находился где-то за облаками.
При случае я поинтересовался у Президента Казахстана: о чем они говорили с Путиным, когда канатно- буксировочная дорога несла их к Трехтысячнику?
— Ты не поверишь, но мы обсуждали проблемы Содружества, — признался Назарбаев. — Спорили, как укрепить Таможенный союз.
...После четвертого и пятого спусков, которые прошли без происшествий, ноги не держали — пришлось лыжи отстегивать и ставить «на просушку». За этим занятием меня и застал Путин, то ли в одиннадцатый, то ли в четырнадцатый раз прилетевший с Трехтысячника.
— Гамов сачкует, — тут же проинформировал ВВП своего пресс-секретаря Громова.
Но, узнав, что я за пять заходов взял штурмом «Четырехтысячник», президент поинтересовался:
— И как ощущение?
— Горные лыжи — это что-то космическое!
— Может быть, — сказал Путин.
И снова пошел на подъем.
* * *
А вот что мне сказал тогда, глядя вслед Путину, мой инструктор Дима Полевой:
— Владимир Владимирович хорошо катается. Техника довольно высокая. Чувствуются напористость, уверенность. Особенно он чисто выполняет повороты. Помарок очень мало. Он не боится ни скорости, ни высоты.
...А потом он взял меня в свой самолет
История с катанием на лыжах в компании с президентам имела еще более удивительное продолжение.
Когда Путин в последний раз спустился с Трехтысячника, он неожиданно спросил у меня:
— А на чем ты полетишь обратно в Москву — журналисты-то все уже улетели?
— Так на рейсовом, — ответил я. — Я уже вон и денег занял — на билет хватит.
Путин секунду подумал и, обращаясь к своим помощникам, сказал:
— Давайте возьмем его в наш самолет. Думаю, место найдется.
...Симпатичные стюардессы Ил-96 с надписью «Россия» встретили меня доброжелательными улыбками, но тут же указали:
— Эти двери не открывать, в то помещение не заглядывать, не забудьте пристегнуть ремни... Счастливого полета!
Очень мне понравились и кресла, в одном из которых я просидел 4 с лишним часа, пока наш самолет летел из Алма-Аты в Москву. Расположены они таким образом, что, если твой сосед задремал, ты спокойно можешь выйти, не побеспокоив его. Но пассажиры путинского лайнера и не думали дремать — все они были заняты делом.
Шеф протокола Игорь Щеголев делал в блокноте какие-то наброски — наверное, разрабатывал новые протокольные программы. Замглавы президентской администрации Сергей Приходько постоянно доставал из своего дипломата документы и всю дорогу их листал. Управляющий делами президента Владимир Кожин считал на микрокалькуляторе. Пресс-секретарь президента Алексей Громов сидел, уткнувшись в бумаги, и все время что-то писал.
Чем занимался во время полета Путин, я не знал — в президентский салон мне ходить «не рекомендовалось». Но судя по тому, как часто чиновники срывались с мест и скрывались за запретной для меня дверью, в летающем кабинете ВВП вовсю кипела работа.
В непрезидентском самолете пассажиры во время длительного полета обычно переодеваются. В президентском только снимают пиджаки и слегка ослабляют галстуки. Наверное, это на тот случай, если их неожиданно вызовет Путин.
После часа полета стюардессы попросили пассажиров выдвинуть столики, которые были спрятаны в подлокотниках кресел, и стали разносить обед.
Оказалось, что кухня в президентском самолете примерно такая же, как и в других лайнерах ГТК «Россия». Нам подавали жареную рыбу с картошкой, а также миниатюрные плавленые сырки, фруктовые джемы, салаты из свежих овощей, фрукты. Из напитков были разные — соки, чай, кофе.
— Президент во время полета ест то же самое? — поинтересовался я у стюардессы.
— Может быть, — уклончиво ответила она.
— А спиртное здесь не подают?
Услышав это, стюардесса посмотрела на меня так, будто увидела перед собой инопланетянина...
«Комсомольская правда», 5 марта, 18 июня 2002 г.
10. О картах, генерале Чарноте и «Ключах от спальни»
Однажды в президентскую резиденцию «Ново-Огарево» в гости к Путину нагрянули сразу два юбиляра — Эльдар Рязанов и Михаил Ульянов... Хозяин принимал гостей в уютной каминной — угощал чаем и яблочным пирогом.
Поздравляя мэтров с 75-летием, ВВП каждому вручил часы с гравировкой: «От Президента России».
— У них гарантия — двадцать пять лет, — заметил Путин.
Гости заулыбались:
— Намек поняли....
— Вообще-то нам с Ульяновым вместе уже сто пятьдесят, — сказал Рязанов.
— А со мной получается двести, — подытожил президент.
А узнав о том, что родители режиссера работали в Персии по линии разведки, Путин обрадовался:
— Ну вот, все свои собрались...
Потом в шутку спросил у Ульянова: не сложно ли ему было с такой фамилией играть белого генерала Чарноту в фильме «Бег»? Тот признался, что исполнял эту роль «с большим подъемом», понимая, что жизнь Чарноты — большое горе: и для него самого, и для России.
— Чарнота в карты отлично играл — вы действительно так хорошо играете в карты? — неожиданно
