заместителя.
Доктор ответил:
– Я думал, что, так как это ваша родина и что вы так недавно уехали отсюда… Впрочем, ваше здоровье, кажется, страдает от здешнего климата.
– Да, я никогда не бываю совсем здоров. Мне здешний воздух вреден. Это, верно, от того, что я долго прожил на юге. Все время, пока я учился. И потом еще душевное состояние. Меня тянет к более крупной деятельности. Я нахожу, что только выдающиеся личности могут ужиться здесь на севере. Мой епископ говорит то же самое.
Но доктору показалось, что откровенность пастора зашла слишком далеко!
– До некоторой степени, пожалуй, – сказал он, – но это относится не ко всем.
Вы скоро уезжаете?
– Через несколько дней, я уже укладываюсь. Молодые получали в подарок хозяйственные предметы и серебро. Благодаря задержке свадьбы все подарки пришли вовремя. Поручик прислал невесте золотые часы с цепочкой. Это было наградой за долгую службу, и иомфру Сальвезен плакала от благодарности.
– Скажите пожалуйста, поручик ездил в Трондхейм и вспомнил обо мне! Нет человека лучше поручика.
Но адвокат Раш, который с социальной точки зрения несколько унижал себя этой свадьбой, поспешил осушить слезы благодарности своей невесте.
– Надо сознаться, милая Кристина, что тебя обрадовать очень легко.
– Вы видели часы, которые прислал поручик? – спросил доктор у пастора.– Он, должно быть, опять при деньгах?
– Да. Поручик человек загадочный. Я видел у него палку с золотым набалдашником дороже, чем епископский жезл.
Доктор Мус пожал плечами. Ему очень хотелось бы поучить обоих, и поручика, и пастора.
– Часы, конечно, дорогие, – сказал он.– Но я никогда не слышал, чтобы ктонибудь дарил невесте на свадьбу часы.
– А ведь, пожалуй, и правда, – сказал пастор.– Я не подумал об этом.
А господин Хольменгро? Он явился на свадьбу. Он пришел поздно и всеобщее уважение очень льстило ему. Очень может быть, что ему совсем не было весело, может быть, ему недоставало кого-нибудь, на кого он мог бы обращать свое внимание, к кому он мог бы прислушиваться. Здесь не говорилось ни о чем более или менее крупном, ни разу не произнесли слова миллион. Жених провозгласил тост за его здоровье; это так. Жених благодарил его за то, что он помог двум людям при покупке земли в Сегельфоссе. Он благодарил его от своего имени и от имени жены.
И Хольменгро пил, но отказывался признать свою заслугу. Сегельфосс принадлежит не ему.
– А теперь говорят, – сказал опять адвокат, – булочник и Пер-лавочник тоже хотят покупать землю. Несчастный господин Иенсен лежит, как выдра, как он выражается о себе. А все-таки распоряжался всем делом. Попомните о нем, господин Хольменгро. Само собой разумеется, что при продаже перепадает коечто и адвокату.
Господин Хольменгро не ответил. Он думал, вероятно, о другом. Он ничем не обнаружил, что познакомился с адвокатом и доктором за стаканом вина, а с невестой – в дни своей легкомысленной погони за женщинами. В этой маленькой комнате, полной маленьких предметов и маленьких людей, он чувствовал себя неизмеримо выше остальных.
Фру Иргенс, которая не сводила глаз со своего хозяина, видела, что он собирается уходить. Когда он исчез за дверью, она подумала про себя:
«Ага, Марсилия сидит одна и ждет его там».
Жених разговаривает с двумя купцами, ему приходится брать на себя эту обязанность. Невеста незнакома совершенно с правилами светской жизни. Он обратил внимание, что на телеграммах не стояло обычного заголовка поздравительных телеграмм. Он удивлялся, что телеграммы были написаны не рукой Бардсена, а рукой маленького Готфрида, который только что научился работать. Его детский почерк оскорбил жениха. Ведь телеграммы эти будут отданы в переплет, чтобы красоваться в гостиной на столе.
Гости разошлись.
Когда пастор Лассен уходил, он сказал:
– Оставайтесь с миром в доме!
Это было сказано кстати. Доктор Мус пришел в восторг от этого такта сына рыбака.
– Все книги, – сказал он пастору, выражая свое одобрение.
– Да, – согласился пастор, – книги научили меня многому. Я был сегодня у одного арендатора и купил две книги духовного содержания.
И пастор назвал их.
Поручик вернулся из своего путешествия совершенно сломленным. Его привезли с пристани на кирпичный завод и уложили в постель.
– Не позвать ли доктора? – спросили его.
– Нет.
– Не известить ли молодого Виллана?
– Нет.
