Уход Ванновского и назначение Куропаткина; заявление последнего о необходимости, кроме Порт-Артура, требовать от Китая уступки Ляодунского полуострова. Моя просьба к Государю освободить меня от должности министра и несогласие на это Его Величества. Предъявление требования Китаю об уступке Ляодунского полуострова. Упорство Китая в уступке полуострова и мое участие в этом деле. Согласие Китая на уступку. Стремление Германского Императора втянуть нас в дальневосточную политику. Тревога держав, вызванная нашим занятием Порт-Артура и Ляодуна. О соглашении с Японией по делам Кореи. Недовольство Китая уступкой России Ляодуна и государственными деятелями, подписавшими его. Об отпуске кредитов на усиление флота. Эпизод с подысканием названия новому порту, устроенному в Да- Лянь-Ване
Как то раз, в 1897 г. вовремя заседания чумной комиссии (См. стр. 503.) из министерства иностранных дел принесли экстренную депешу дешифрованную в министерстве, и подали ее министру иностранных дел графу Муравьеву.
Граф Муравьев, прочитав эту депешу и несколько взволновавшись, передал ее прочесть мне. В этой депеше говорилось, что германские военные суда вошли в порть Тзин-Тоу (Kиao-Чао).
Прочитав эту телеграмму, я сказал графу Муравьеву, что я надеюсь на то, что это, вероятно, временное занятие и что они (т. е. немцы) затем уйдут, но, если бы они не ушли, то я уверен, что Россия и другие державы заставят их покинуть этот порт.
На это граф Муравьев мне ничего не ответил, очевидно, не желая сказать ни 'нет', ни 'да'.
После сказанного заседания чумной комиссии, на котором министр иностранных дел и я узнали о входе немецких военных судов в порт Цинтау причем для министра иностранных дел это известие не было вполне неожиданным, для меня же это было вполне неожиданно, - через несколько дней о входе этих судов в порт Цинтау сделалось известным из официальных сообщений, причем германская дипломатия объявила, что суда эти туда вошли для того, чтобы наказать китайцев, так как там несколько времени тому назад был убит один из немецких миссионеров. Но всем показалось странным, что для совершения такой экзекуции 120 понадобилось, чтобы в порт этот вошла довольно сильная эскадра, эскадра эта высадила на берег военную силу, которая и заняла Цинтау.
В скоромь времени, а именно в начале ноября, некоторые министры и я в том числе получили записку графа Муравьева, а затем и приглашение прибыть в заседание, которое будет под председательством Его Императорского Величества для обсуждения этой записки.
На заседании присутствовали: военный министр Ванновский, я, управляющий морским министерством Тыртов и министр иностранных дел граф Муравьев.
В записке этой высказывалось: что в виду того, что немцы заняли Цинтау, явился благоприятный для нас момент занять один из китайских портов, причем предлагалось занять Порт-Артур или рядом находящийся Да-лянь-ван.
В этом заседании граф Муравьев заявил, что считает такого рода занятие, или выражаясь правильнее 'захват', - весьма своевременным, так как для России было бы желательно иметь порт в Тихом океане на Дальнем Востоке, причем порты эти (Порт-Артур или Да-лянь-ван) по стратегическому своему положению являются местами, которые имеют громадное значение.
Я весьма протестовал против этой меры, высказывал, что такого рода захват, после того, как мы провозгласили принцип неприкосновенности Китая, в силу этого принципа заставили Японию покинуть Ляодунский полуостров, - а в том числе Порт-Артур и Да-лянь-ван, которые входят в Ляодунский полуостров, - после того, как мы вошли с Китаем в секретный союзный оборонительный договор против Японии, причем обязались защищать Китай от всяких поползновений Японии занять какую-либо часть китайской территории, что после всего этого подобного рода захват явился бы мерою возмутительною и в высокой степени коварною.
Что кроме того, если оставить в стороне коварство подобной меры, как по отношению Японии, так и по отношению Китая и руководствоваться исключительно эгоистическими соображениями, то и в таком случае, по моему мнению, мера эта является опасною, ибо мы только что начали постройку Восточно-Китайской дороги через Монголию и Китай, отношения у нас там превосходные, но занятие Порт-Артура или Да-лянь- вана 121 несомненно возбудит Китай и из страны крайне к нам расположенной и дружественной сделает страну нас ненавидящую, вследствие нашего коварства. - Я сказал, что пункты эти, Порт-Артур и Да-лянь- ван, очевидно придется тогда соединить с восточно-китайской дорогой для того, чтобы хоть таким образом как-нибудь обеспечить прочность владения этими пунктами; кроме того это вынудит нас построить еще ветвь железной дороги и провести эту ветвь по Манджурии (местности, весьма густо насеянной китайцами) через Мукден, - родину китайского императорского дома. Все это вовлечет нас в такие осложнения, которые могут кончиться самыми плачевными результатами
Графа Муравьева очень поддерживал военный министр Ванновский, стоя на той точке зрения, что, хотя он не судья в вопросах международной дипломатии, но находит, что раз министр иностранных дел меру эту считает безопасною, то он со своей стороны, как военный министр, полагает, что следует захватить Порт- Артур или Да-лянь-ван.
Морской министр по существу вопроса не высказывался, а только заявлял, что он, как управляющей морским министерством, находит, что для флота было бы гораздо удобнее иметь русский порть где-нибудь на берегу Кореи, ближе к открытому Тихому океану; что порты эти Да-лянь-ван и Порт-Артур не являются такими пунктами, которые могли бы вполне удовлетворить морское министерство.
Так как я предвидел в этом шаге - дело роковое, которое должно было кончиться ужасами, то я несколько раз входил в прения с министром иностранных дел и военным министром, причем министр иностранных дел на мои указания, что к этим мерам не могут отнестись равнодушно ни Япония, ни Англия, - заявил, что он берет это на свою ответственность и уверен, что ни Япония, ни Англия никаких репрессий по этому предмету не предпримут.
Тем не менее, в виду моих горячих возражений, Государь Император (которому мои возражения, по- видимому, были неприятны) с ними изволил согласиться и таким образом был составлен журнал совещания, в котором было сказано, что Его Величеству не желательно было согласиться с предложением министра иностранных дел.
Должен сказать, что граф Муравьев, будучи человеком весьма пустым, тем не менее желал непременно чем-нибудь отличиться и ему не давал покоя тот факт, что, ранее вступления его на пост министра, я и князь Лобанов-Ростовский достигли таких 122 больших результатов в политике на Дальнем Востоке, что, с одной стороны, мы получили возможность вести прямо восточно-китайскую дорогу, а с другой получили преобладающее влияние, сравнительно с Японией, в Корее; вместе с тем сохранили весьма дружественный отношения с Китаем и не враждебные отношения с Японией, так как Япония мирилась с тем, что после японско-китайской войны мы удалили ее с Ляодунского полуострова; мирилась же она с этим потому, что ожидала больших для себя благ от проведения великого сибирского пути по прямой линии до Владивостока, - что еще в большей степени вводило Японию в сонм европейских держав.
Во время упомянутого заседания я, между прочим, развивал ту мысль, что я не могу понять подобной логики.
Если Германия вошла в Цинтау с намерением его захватить, и если этот шаг для нас вреден, то конечно мы должны воздействовать на Германию; но из этого факта, что Германия поступила некорректно и неправильно в отношении нас в том случае, если Цинтау нам нужен и для нас нежелательно и вредно, чтобы там воссела Германия, - никоим образом нельзя вывести заключения, что и мы должны поступить точно также, как Германия, и сделать также захват у Китая. Тем более такого вывода нельзя сделать потому, что Китай не находится с Германией в союзном отношении, а мы находимся с Китаем в союзе; мы обещались оборонять Китай и вдруг вместо обороны мы сами начнем захват его территории.
Через несколько дней после заседания, когда Государю Императору уже угодно было утвердить журнал совещания, я был у Его Величества с всеподданнейшим докладом. Государь Император, по-видимому, немного смущенный, сказал мне:
- А знаете ли, Сергей Юльевич, я решил взять Порт-Артур и Да-лянь-ван и направил уже туда нашу флотилию с военной силой, - причем прибавил: - Я это сделал потому, что министр иностранных дел мне доложил после заседания, что, по его сведениям, английские суда крейсируют в местностях около Порт- Артура и Да-лянь-ван и что, если мы не захватим эти порты, то их захватят англичане.
