– Нет, это просто остроумные реплики, точь-в-точь как в пьесах. Господин Борсен, я вас еще увижу? Увижу я вас днем?
Он застал ее днем в ее комнате, она была одна, полуодета, умыта и хорошенькая. И, должно быть, между ними что-то произошло, что-то такое, чего он не ожидал, придя, и чего не понимал, уходя. Начальник телеграфа Борсен был ошеломлен и сбит с панталыку, стал веселым малым и дураком. Боже, что за состояние! Он был словно пронизан светом, шел, закинув голову в небо, и нес ее, как пустое место, как сияющее пустое место. Вот так состояние!
Когда настал вечер, он пошел на маленькое кладбище и сорвал два цветка с могилы лейтенанта Виллаца Хольмсена и его жены. Эти цветы фру Раш посадила там в горшке, чтобы порадовать молодого Виллаца, и вот Борсен сорвал их, до того он очумел. И принес цветы на набережную, и стоял там, и ждал, пока труппа не сядет на пароход и не уедет.
– Вот, пожалуйста, – сказал он фрекен Кларе, снимая шляпу.
– Боже мой, откуда вы достали такие прелестные цветы? – спросила она.
– Я достал их на кладбище, – ответил он.
Она поняла, что он сказал правду. Она передала это другим. Актерам это пришлось по вкусу, они громко захохотали и очень оценили это.
– Не пора ли сходить на берег? – спросил артист Макс, видимо бывший не в духе.
– Нет еще, – сказал капитан.
– Вот так черт! – вскричал Макс. – Я забыл портрет Лассена, – сказал он.
– Давайте устроим так, чтобы нам опять приехать в Сегельфосс! – сказал антрепренер и примадонна.
На пароходе стоят двое пассажиров, смотрят на Борсена, и один как будто узнает его.
– Как зовут этого человека? – спрашивает он стоящих на берегу.– Ага, Борсен? – Он оборачивается к другому пассажиру и говорит: – В наших местах был Борсен, корабельщик, богатый дом. У него был сын, из которого ничего не вышло. Парень пытал свою судьбу в актерах, – писал пьесы, – на всем провалился. Уж не он ли это?
А Борсен стоял на набережной и ничего не слышал и до того очумел, что говорил совершенно искренне и не мог сказать ничего выспреннего.
– Приезжайте опять на обратном пути! – то и дело повторял он.
Последнее его впечатление от фрекен Клары было, что она стояла на палубе закоптелого парохода и натягивала белые перчатки, купленные в Буа. А он думал о том, куда она на это время положила его розы.
Те розы, что добрейшая фру Раш разрешила ему похитить с украшенной ею могилы.
ГЛАВА IX
Окружной врач Муус оставался в Сегельфоссе несколько дней и решил использовать случай, чтоб нанести визит господину Хольменгро. С ним отправился и адвокат Раш.
– Это очень любезно с вашей стороны, господа! – сказал господин Хольменгро.
– Я всегда доставляю себе удовольствие пожать вам руку, когда бываю в этих местах!—сказал окружной врач Муус.– Фрекен, надеюсь, здорова?
– А, позвольте вас поздравить вот с этим! – прибавил он, указывая на перстень господина Хольменгро.
Окружной врач Муус был вполне светский человек, слова так и лились с его уст, и он умел протежировать людям и проявлять благожелательность. Адвокат Раш двигался чуточку медленнее, но был силен и положителен, настоящий мужчина. Он преклоняется перед окружным врачом и был его другом. Хуже всего было в нем то, что он так растолстел, так разъелся, у него была привычка бренчать в кармане ключами, и иногда он вынимал их и держал в руке; а пальцы, бренчавшие ключами, были такие толстые и коротенькие, прямо на удивление. Он надел обручальное кольцо на мизинец, но оно и там стало чересчур тесно, и вот уже несколько лет он ходил без обручального кольца и, по-видимому, нимало этим не огорчался.
Он сейчас же заговорил о событии, о театре.
– А вы не были, господин Хольменгро? Напрасно. По совести, это стоило затраченных денег. Спросите доктора!
Адвокат был так заинтересован этим, потому что ему надо было написать критику для «Сегельфосской газеты», он уже написал ее.
– Хм! – сказал доктор Мусс.– Вы слышали, господин Хольменгро, о перемене, которую я намерен предпринять относительно своей скромной особы?
– Нет.
– А-а, но это не то, о чем вы думаете и что тоже, может быть, не очень далеко, это не женитьбы.
– Так что же?
– Я подал прошение о переводе.
– В самом деле? Я предпочел бы первое! – вежливо ответил господин Хольменгро.
– Ах, что до этого… у вас будет другой доктор, гораздо лучше меня.
– Мы к вам привыкли. Вот как, вы переводитесь?
– Я уж давно об этом думал; в сущности, здесь для меня не место. А тут еще пасторша, фру Ландмарк, образованная особа с сердцем и душой, совсем убедила меня. После нескольких бесед с нею я окончательно
