Он снова снизу позвал Клаудию. Пятнистый дог проснулся, вытянул дугой спину, зевнул, подошел к Диего. Тот на ходу приласкал собаку, пощелкал пальцами у клетки с попугаем.
— Ну, где вы все?! — повышая голос, выкрикнул он. На зов снова никто не отозвался. Марадона вышел на улицу. У ворот его приветствовали двое полицейских.
— Вы не видели Кабесона?
Когда сердился, он всегда называл Хорхе его старой кличкой, данной тому еще во времена «Архентинос хуниорс». В ответ полицейские молча пожали плечами. Диего присел на теплую пыльную ступеньку крыльца. Не скрывая раздражения, пнул ногой камешек, почти так, как он делал это с мячом.
«Мяч, — мелькнуло в голове. — Где-то тут был мяч?» В два прыжка он влетел в переднюю, в три — вбежал по лестнице. Старенький, изрядно потрепанный, но упругий мяч мирно покоился в углу у стены. Он легонько пнул его. Мяч, коснувшись стены, откатился снова к ногам Марадоны. Еще удар, чуть сильнее. Мяч поднялся над полом. Снова удар. Отскочив от стены, мяч ударился о колено... Удар, отскок, теперь на бедро, удар, отскок, еще выше... И вот мяч уже удобно примостился на лбу, сполз по курчавому склону волос на затылок, скатился на плечо. Марадона, как в детстве, в упоении жонглировал мячом. Ему вдруг вспомнились их узкий запущенный дворик, грязная стена кухни с отбитой штукатуркой... Подбрасывая мяч, он успевал кружиться под ним, приседать, выпрыгивать под потолок, вертелся волчком. Шлеп, шлеп — раздавались равномерные хлопки на террасе...
ДАВНО И НЕДАВНО
В детстве маленький Марадона напоминал волчок. Но в отличие от игрушки он «заводил» себя сам и вечно крутился, вертелся, кувыркался, жужжал и урчал, изображая автомобили, вертолеты и паровозы. Его крепко сбитая фигурка на коротких ножках постоянно требовала движения. Он замирал, лишь когда ел. Насытившись, несмотря на недовольство матери, тут же вскакивал из-за стола и возвращался к своим маленьким, но таким важным для него делам.
Диего рос в большой семье, и никто его особенно не баловал. После отца он был первым мужчиной в доме, и это любили подчеркивать родители и старшие сестры. В семье он пятый ребенок. Старше него четыре сестры: Рита, Ана, Эльза и Мария. Родился Диего в пять утра в воскресенье 30 октября 1960 года в клинике Ланус в пригороде Буэнос-Айреса. «Он мне достался легче других, — вспоминала мать, дона Далма. — В субботу я весь день прекрасно себя чувствовала, а ночью меня увезли в клинику. Он очень быстро появился на свет. В тот момент я молила только об одном: чтобы родился здоровым и стал хорошим человеком. Все это, к счастью, кажется, сбылось, и даже, я бы сказала, с лихвой».
Отец Марадоны, дон Диего, был потомственным рабочим. Он работал на мельнице «Тритумоль». Появление в семье мальчика его очень обрадовало, хотя он и не показывал виду. В день рождения сына дон Диего все время повторял слова, услышанные в клинике от врача, принимавшего роды: «Хороший малый, настоящий мужчина». И от себя добавлял: «Коренастый, сильный сопляк».
В десять месяцев он начал ходить, а в год его уже трудно было догнать. Малыш словно ветер носился по двору и, падая, разбивал в кровь коленки. Как и все дети, он любил повозиться с мячом. К трем годам Диего уже умел по нему бить левой ногой.
Первым подарком, запомнившимся ему на всю жизнь, был футбольный мяч. Его принес старший двоюродный брат Бето, когда Диего исполнилось семь лет. Это был первый собственный мяч в его жизни. Настоящий, кожаный, ниппельный, красивый и яркий, как солнце. Вдоволь наевшись сладостей, именинник уснул с ним в обнимку. Наутро, нежно прижимая к груди дорогой подарок, Диего вышел во двор. Сбежалась гурьба мальчишек. Каждый хотел потрогать обнову, поиграть с ним. Но Диего неумолимо всем отказывал. И когда один из ребят попытался исподтишка выбить мяч у него из рук, он насупившись унес его в дом. Мяч так и пролежал всю зиму в детской. Лишь изредка Диего с сестрами тихонько катал его по полу меж кроватей. Весной мяч побывал в деле. Как-то утром, когда во дворе гуляли только одни собаки, Диего подошел к стене старой кухни и стал ногой бить в нее мячом. Мяч отскакивал в разные стороны, метался, словно солнечный зайчик. Его невозможно было укротить. Диего долго упорствовал, а потом сел на землю и с досады заплакал. На другой день он снова вышел с мячом во двор. Отцу понравилось упорство малыша. Он подошел к сыну, погладил его по темноволосой курчавой головке и показал, как правильно бить по мячу. Наигравшись у стены, мальчик пошел на пустырь. Там и состоялось первое боевое крещение. Диего не поспевал за старшими и злился. Однако всякий раз, когда мяч проскакивал мимо него, он ухитрялся по- вратарски ловить его руками, крепко прижимая к груди. Товарищи роптали, объясняли, что в футбол играют только ногами и за многократную игру рукой Диего полагается удалить с поля. Он не соглашался и продолжал ловить мяч. Постепенно футбол становился главной игрой Диего. Если родители не пускали его на пустырь, он громко плакал и скандалил. И добивался своего. В конце концов мать разрешала ему ненадолго пойти поиграть. Он буквально летел к товарищам, и слезы на бегу высыхали.
«Мы могли играть часами, — вспоминал Марадона. — Иногда проводили подряд по три игры. Это были боевые матчи! Мы помнили все голы и шумно обсуждали каждый из них после игры».
Уже тогда у семилетнего Диего появились свои любимые приемы обводки, паса, ударов по воротам. Бил он в основном левой.
Приземистый «волчок» перекатывался по полю то вращаясь, то замирая, но всегда стараясь сохранить у себя мяч. «Дикие» команды стали брать его в игру. Ребята ценили ловкость Марадоны, его азарт и неутомимость. С ним редко проигрывали.
Когда Диего пошел в школу «Эскалада Сан-Мартин», его сразу включили в школьную команду, составленную из учеников младших классов, и он играл в ней весьма уверенно.
Чтобы помочь родителям, Диего вместе с сестрами лепил глиняные кувшинчики для цветов. Их сушили на солнце, раскрашивали, а затем носили на рынок. Кувшинчики покупали. Деньги все до последнего сентаво отдавали матери. Диего нравилось раскрашивать кувшины, но иногда, балуясь, он красил их в такие нелепые цвета, что сестры хватались за голову. «Что ты наделал?! Их же никто не купит!» Диего смеялся над сестрами и продолжал свое черное дело. Как ни странно, его кувшинчики раскупались наравне с другими, и мальчик гордился своими художествами.
Но иногда его трудно было усадить за работу. Душа заядлого игрока рвалась в бой, на пустырь. Он бросал кувшины недокрашенными и убегал из дома.
В Вилла Фиорито, районе, где на окраине Буэнос-Айреса жила семья Марадоны, многие мальчишки увлекались футболом. Диего одно время дружил с Гойо Каррисо, который был старше его на два года и слыл своим человеком в футбольном клубе «Архентинос хуниорс». Однажды Гойо зашел в дом Марадоны и увидел повешенные на стене над кроватью, на которой спал Диего, портреты Бочини, Беккенбауэра и Пеле. «Это твои кумиры, малыш?» — спросил он у Марадоны. Диего смущенно кивнул. «А почему здесь нет Ди Стефано, Фонтена, Копы?» Марадона впервые слышал эти имена. Гойо стал рассказывать ему о знаменитых футболистах, приведя в восторг своего юного друга. На другой день Диего уже имел цветной портрет Ди Стефано, который прикрепил к стене рядом с фото Беккенбауэра. Гойо Каррисо познакомил Марадону с Франциско Корнехо, селекционером клуба «Архентинос хуниорс», обладавшим удивительным чутьем распознавать среди юных футболистов будущих игроков высокого класса. Восьмилетний Марадона стал бывать на тренировках, которыми руководил Корнехо, и до седьмого пота трудился за воротами, подавая взрослым игрокам настоящие тяжелые, как арбузы, мячи. Далеко улетевший с поля мяч он пытался вернуть обратно ударом ноги, но делал это неуклюже, всякий раз страдая от боли, что нередко вызывало нетерпеливые крики футболистов: «Ну, что ты там возишься, малыш?!»
Многие мальчишки суетились за воротами, стараясь первыми завладеть мячом и отправить его побыстрее на поле. Иногда дело доходило чуть ли не до драки. Вот эту-то ватагу Корнехо и решил превратить в детскую команду при клубе, которую назвали «Лос Себоллитас» — «Луковки». Мальчикам выдали форму и позволили играть на большом поле. «Луковки» быстро обрели себя. Ребята подобрались крепкие. Через год они обыгрывали всех сверстников в ближайшей округе.
— Уже тогда, в семидесятом году, — вспоминал Франциско Корнехо, — Диего Армандо Марадона умел делать с мячом почти все. У него были прекрасная координация движений, быстрый бег и точный удар с
