прочной тесьмой, сварил кофе и отнес в комнату кофейник и три кружки.
Марианна села. Видно было, что она по-прежнему сердится. Ее прическа в стиле афро помялась, курчавые волосы с одной стороны упали на лоб.
Тренту захотелось подойти и поправить их, но он не был уверен в ее реакции. Вероятно, она оттолкнет его руку, решил он, и улыбнулся.
– Ты похожа на единорога.
Она откинула волосы со лба и достала из сумочки, лежавшей у ее ног, эбонитовую заколку.
– Никто не заставляет тебя смотреть. Он подошел к окну. «Лендроверы» все еще были у небольшого завала.
– Ты же сказал, что это полиция, – удивилась Марианна, взглянув на его снаряжение.
– Считай, что это деловой костюм. Я разбужу твоего дедушку.
Взяв с подноса кружку кофе, он понес ее в спальню. Старик выглядел совсем разбитым. Трент пришел в замешательство, увидев удивительно знакомое выражение на его лице: вина, гнев и горечь. Так выглядел его отец, когда в очередной раз опускался на ступеньку ниже. Секретарь жокей-клуба, секретарь поло- клуба, затем – клубы, находящиеся на самой периферии конноспортивного мира. Трент вынес из этой одиссеи владение иностранными языками и диалектами, подкрепленное образованием, которое он получал вместе с детьми из высших слоев общества и детьми служащих конюшен. Капитан Гамильтон Махони, несмотря на свои финансовые промахи, был любящим, понимающим и заботливым отцом, но страдал провалами памяти после выпивок…
Неуверенный в том, насколько хорошо президент помнит события вчерашнего дня, Трент заново представился:
– Трент, сэр. Отдел по борьбе с терроризмом. Великобритания.
Президент пошарил по ночному столику в поисках очков. Трент поднял их с пола и подождал, пока старик наденет.
– Сюда поднимается полиция, мистер президент, – предупредил Трент, намекая на то, что старику следует привести себя в порядок. – Кажется, теперь вы в безопасности, но все равно на всякий случай держите пистолет под рукой.
Старик на секунду растерялся, потом вспомнил и вытащил из-под подушки вальтер Трента. Он понял, как смешно, должно быть, выглядит, сидя в кровати, с седой щетиной на щеках, кружкой кофе в одной руке и длинноствольным пистолетом – в другой.
– Спасибо, мистер Трент, – произнес он с легкой иронией. – Мне уже лучше, «Политики – мастера быстро приходить в себя», – подумал Трент, возвращаясь в гостиную.
– С ним все в порядке, – бросил он Марианне и подошел к окну, глядя на часы. Сейчас полиция должна показаться в поле зрения.
Наконец один «лендровер» взобрался на скалу и остановился у препятствия. Второй, должно быть, застрял у первых деревьев, или водитель не смог там проехать. Трент наблюдал за тем, как полицейские выскакивают из машины. Их четверо, лиц не видно. Поверх униформы – пончо, такие же, каким он укрывался, лежа на крыше. Один из них помахал в сторону хижины в знак приветствия. «Сержант», – подумал Трент. Растянувшись, они пошли вверх по холму, под дождем и ветром, иногда пошатываясь под его порывами. На груди – автоматические винтовки. Четверо друзей, собравшихся поразвлечься…
– Вот они, – кивнул Трент Марианне и, обернувшись в сторону спальни, крикнул:
– Мистер президент!..
И вдруг ему вспомнилось другое утро. Тогда он был в составе спецназа США в Юго-Восточной Азии. Рейнджеры выпрыгивали из вертолета и шли точно так же, немного растянувшись, самоуверенные, как большинство американских солдат, которых кино и телевидение убедили в их превосходстве над остальным миром. Полиция же Бельпана вообще-то была обучена в соответствии с британскими нормами.
Четверо у подножия холма, остальные прикрывают дом с тыла, со стороны гор. Они медлили, чтобы дать время второй группе занять позиции. Трент даже слегка удивился, что не испытывает страха. Чего бояться, когда видишь врага? С этого момента началась его работа. Теперь или пан, или пропал.
Он оглянулся и посмотрел на Марианну. Она словно застыла, сидя с сердитым видом. Трент вдруг вспомнил женщину из лагеря для голодающих, качавшую мертвого ребенка и отрешенную от внешнего мира. Она не разжимала рук, поскольку тогда у нее ничего не осталось бы. И несмотря ни на какие объяснения, он по-прежнему был для нее врагом.
– Извини, Марианна, – сказал Трент. – Я ошибся. Хорошие парни оказались плохими.
Он поставил стол на середину комнаты, перевернул его на бок и пододвинул к дивану так, чтобы образовалось укрытие. На диван рядом с Марианной Трент положил обрез. Выражение ее лица оставалось прежним.
– Затаись. Не двигайся и не выглядывай. Как только они войдут, стреляй.., если сможешь, – добавил он. Пусть делает выбор.
С трудом открыв дверь, которую прижимал ветер, Трент вышел, помахал приближавшимся полицейским и отошел от хижины, чтобы они убедились, что он безоружен. Наблюдая за ним, они могли лишь догадываться насчет того, чего от него ожидать.
И вдруг он побежал, не пригибаясь и не петляя, изображая приступ паники. Побежал через всю поляну к деревьям, перепрыгивая через невысокие кусты, под звуки выстрелов. Чтобы показать им, что он ранен, Трент поскользнулся, бросился вперед, упал и быстро покатился к оврагу, где было спрятано первое ружье. Один кувырок, другой, третий, руки цепляются за землю – и он с треском влетел в невысокие кусты, немного полежал, переводя дыхание, затем встал, перекатил валун и сбросил его вниз. Он не услышал, как камень упал с горы. Слышали ли нападавшие, и если да, то поверили ли, что это он сам сорвался вниз? Как бы то ни было, это единственный шанс, на всю операцию ушло всего несколько секунд. Разорвав веревки, Трент достал помповое ружье, снял чехол и быстро побежал вверх через сосняк. Он все тщательно спланировал и каждое движение заранее проделал мысленно.
Когда он появился на открытом месте, часть отряда, что шла поверху, уже должна была быть на дороге над скалами. Трент рассчитывал, что они там и останутся, так как оттуда местность отлично просматривалась. У них должны быть рации.
Он пересек дорогу и прополз еще метров сто, прежде чем начать обходить бандитов. Сначала следовало вывести из игры того, кто находился от него дальше всех и был меньше всего готов к нападению.
Ветер и дождь были на руку Тренту, маскируя его. Знакомая игра, и Трент в ней специалист. Его мишень – на скале в том месте, где дорога немного поворачивает и откуда хорошо видно в обе стороны. Оружие – один из тех «Калашниковых», с яхты – он держал на изготовку. Дождавшись порыва ветра, он спрыгнул на землю и прополз оставшиеся несколько метров. – Привет, приятель, – прошептал Трент и увидел, как напряглись плечи «полицейского». – Тихо и не двигаться, – предупредил он. – У меня ружье заряжено картечью. Шелохнешься – и твой позвоночник вывалится через дырку в животе.
Будь у Трента простое ружье, противник мог бы рискнуть, но спорить с дробовиком…
– Повернись ко мне лицом. Медленно и чтобы я мог видеть твои руки, – предупредил Трент.
Человек повернулся. В его темных, внимательных глазах не было ненависти. Невысокий, худой, лет тридцати пяти. Достаточно взрослый для того, чтобы не лезть на рожон, доказывая свое мужество, и, подобно Тренту, профессионал.
– Мы с тобой пешки. Пускай умирают боссы.., если хотят, – посоветовал Трент. – Как тебя зовут?
– Хосе.
– Хорошо. Смотри вниз. Сколько вас там?
– Трое.
– Где они?
Хосе кивнул направо, туда, где дорога спускалась.
– Как зовут того, кто к тебе ближе всех?
– Хуанито.
– А третьего?
– Мы зовем его Эл…
– Возьми рацию и вызови Хуанито, – приказал Трент. – Скажи ему, что тебе кажется, будто внизу кто-то
