видали с подружками?
Невдогад подался к нему, вроде как готовый обнажить клинок:
— Хочешь сказать, ты за баб нас принял? Да знаешь, что у нас за это?
— Не надо, не надо! — Звонка повисла у него на руке. — Мало тебе того раза, опять нарваться хочешь?
— Порешить за такое! — буйствовал Невдогад.
Боярин, сообразив, что, коли ошибся, слова и впрямь произнес обидные, побелел и попятился:
— Э-э, я не то хотел сказать. Вы не так поняли, молодые люди!
— Порешить! — рычал Невдогад.
Весело смеявшаяся Милочка подначивала:
— Верно, братка, покажи ему, кособрюхому, как девками обзываться!
— Молчи, возгря! — сурово, изображая рассудительного старшего, осадила ее Звонка. — За каждого дурака с языком без костей виры платить — батю разорим! Добро бы раз, ну два, а так-то?
Народ вокруг уже останавливался посмотреть, что выйдет. Кто-то предложил сбегать за стражниками, но кто-то (из иноземцев, из северных) сказал, что стражу звать нельзя: мол, негоже отнимать у мужчины право на месть. Он стал сбивчиво объяснять, что «у них за такое и не такое, у них за такое всякое»… Невдогад сделал вид, что заслушался, и тут выяснилось, что Непряда и след простыл. Невдогад оставил в покое сечку:
— Удрал! Жаль, я бы ему… Айда, братки!
Нырнув от любопытных глаз в ближайшую подворотню, они от души посмеялись.
— Здорово у тебя получается! Будто всю жизнь штаны носишь.
— Да, Василисушка, я и впрямь поверила, что ты убить готова.
— А что, девоньки, и готова была. Вернее сказать — был готов. Я же на самом деле мужчиной оборачиваюсь. И, знаете, как представил, что парню такое оскорбление бросили, — кровь прямо вскипела. Да, девоньки, не Василиса я сейчас, а Невдогад. Самый что ни на есть настоящий.
— Вот это да!.. — протянула Звонка. — И что, даже мысли, мужские?
Невдогад пристально посмотрел на нее и кивнул:
— Да, видимо, это они и есть.
— И… как оно?
— Все-то вы о глупостях, девочки… и мальчики. А ведь хорошо бы подумать о том…
— Нет, погоди. Милочка, мне любознатно. Ты скажи… Невдогад. Вот каково оно?
— Да сам не пойму. Но… если это то, о чем я думаю, когда на тебя смотрю, Звонка… То есть если оно — это и есть то самое, о чем ты думаешь, что я думаю…
— Ой, не выматывай душу, пропасть тебя побери, скажи просто!
— Ты красивая, — послушно завершил путаную речь Невдогад.
И, наверное, впервые в жизни Звонка, услышав о себе такое, не обиделась. Только покачала головой, по привычке недоверчиво, да призадумалась.
— Ну довольно же с вас глупостей, «братки»! — воскликнула Милочка. — Лучше бы сказали мне, недалекой, как это так: узнал нас боярин, мельком посмотрев, а обманулся, приглядевшись.
— Да из-за Василисы это… то есть из-за Невдогада.
— Э нет, Звонка, Милочка права, не так тут что-то. Я-то понятно, но ведь и вы хорошо держались. Ноги ставили широко, плечами поводили… С чего Непряду нас издалека узнать?
— И ведь народу, Звонушка, немало вокруг, — напомнила Милочка. — Дивнинцы до зрелищ-то охочи, всем же любопытно, как послы поедут. А боярин, хмельным прикинувшись, среди всех нас узнал…
— Верно, — кивнула Звонка, — Так, выходит, ведал, что мы — это мы?
— Похоже на то, — согласился Невдогад. — Может, кто-то заметил, что вы мужское платье брали? Нет, не то. Шум бы поднялся, а Непряд все одно на Смотре был. Не от Маруха ли врагам известно о моем переодевании?
— Не годится, — возразила Звонка. — Ты ведь сказывала, Упрям всю правду Маруху выложил. Значит, Бурезов должен знать, что ты не просто переодеваешься, а перекидываешься чародейно.
— А почему он об этом и Непряду должен рассказать? — подумав, спросил Невдогад. — Нет, такой тайной он делиться не поспешит. Боярину он мог сказать, что княжна, в случае чего, переодеться мужчиной может. И Бурезов же, думаю, сообразил, в каком краю искать меня надо… Плохо! Значит, ему уже известно, что венды от него отворачиваются.
— Сомнительно, — возразила Милочка. — Если бы знал, то и следить за нами не послал — для чего? И вообще, не слежка это, думаю. Непряд, может, годится с деньгами носиться, но только не следить, хотя пьяным очень ловко прикидывается.
— Так для чего же он, по-твоему, княжну искал?
— Не знаю, — ответила Милочка. — И не представляю, почему так спешно. Только что Смотр закончился — не из-за него ли?
Невдогад, привалившись спиной к забору, поразмыслил и решил:
— Вот что, девоньки. Возвращайтесь обратно и переодевайтесь. Разыщите Непряда, наплетите ему, что я жениха смущаюсь, прячусь, вызнайте, что ему надо. Да постарайтесь, чтоб побольше людей вас в поневах видело — тогда и меня в мужском обличье искать бросят.
— А ты? — спросила Звонка.
— А я схожу, на женишка поглазею. Любопытственно!
— Удивительный состав! — признал Нещур, оторвавшись от записей. — Сущности его я не могу понять, но уже по свойствам составляющих частей скажу: это что-то невероятное! Как вообще можно было додуматься смешать все это?
Упрям потупил взор:
— Да как сказать… скорее, это была случайность.
— Запомни, вьюнош: всякая случайность закономерна, ибо чем-то подготовлена. В случайном создании столь удивительного состава я вижу долгую и напряженную работу великого ума.
Хотя это и не было похвалой — во всяком случае, похвалой заслуженной, — Упрям почувствовал себя смущенным и поспешил сменить разговор:
— Легко читается?
— В общем, да. Правда, тут много слов, связанных с глубинным чародейским знанием, но главное очевидно. Состав пробил дыру в невероятный мир — это… что-то вроде необязательного будущего.
— Как так? — удивился ученик чародея. — Будущее определено судьбой.
— Не совсем. То есть это правда, но неправильно понятая. — Нещур откинулся, прислонясь к стене. — Когда-то, в дни нашей молодости, Совет Старцев очень увлекался вопросами судьбы, часто обращался за помощью к волхвам, и мы с Наумом немало спорили… Эх, как мы спорили! Окружающие порой боялись нас слушать. Однажды мы, будучи в пути, остановились переночевать в корчме и так увлеклись очередным спором, что не заметили, как проговорили два дня без перерыва! Мы кричали и размахивали руками, мы ругались, ссорились и опять мирились, требовали у корчмаря пиво, не помня, что еще не допили прежних кружек, а то вдруг начинали бить посуду. Наум использовал чары, вызывая картины далекого прошлого — он наводил их из посоха прямо на стену и пояснял, что происходит в тех видениях. А я читал самые редкие песнопения и сказания из жизни богов и божественных предков. Люди вокруг пугались поначалу. В первый вечер даже разбежались, и корчмарь умолял нас провалиться к чертовой бабушке, к лешему, к водяному — куда угодно, лишь бы подальше от честного заведения! — Погрузившись в приятные воспоминания, Нещур сцепил руки на животе и смотрел уже не на Упряма, а в потолок. — А мы продолжали спорить… Потом народу стало любопытно. На следующий день послушать нас, посмотреть диковинные живые картины, внять старинным былям собрались люди изо всех окрестных селений. Они принесли корчме такую выручку, что, когда наш спор закончился, корчмарь уже на коленях умолял погостить еще денек. Куда там — мы и так уже опаздывали! — Волхв довольно хихикнул. — Однако же корчма с тех пор стала пользоваться успехом. Люди требовали старинных песен, зрелищ и мудрых разговоров. Корчмарь стал зазывать волхвов, бродячих сказителей и скоморохов. Забавно, но споры любомудрствующих оказались любимы больше прочего. Вскоре уже многие мудрецы и маги нарочно заворачивали в ту корчму, зная, что всегда найдут там собеседника. Это под Старомином было, на севере Крепи: Там теперь известная школа магов. А в корчме — хозяин
