станиц Угольной и Григорьевской было разрешено переселение в Илецкую Защиту, причем предписывалось выселить из своих домов жителей районов Илецкой Защиты – Ташкент, Пчельник и Кирпичные Сараи, поскольку они принимали участие в боевых действиях против казаков1576. Помимо репрессивных мер, была развернута масштабная кампания по восстановлению сожженных станиц войска, в ходе которой станицам была оказана значительная материальная помощь. Были сделаны два займа по 500 000 руб. в оренбургском окружном интендантстве и в оренбургском торгово-промышленном союзе, возбуждено ходатайство перед Комучем о признании уничтожения станиц общегосударственным бедствием и ассигновании на их восстановление первоначально 10 000 000 руб.1577 В пострадавшие станицы направлялись специальные отряды по уборке хлеба, оснащенные сельскохозяйственными машинами1578. На Преображение (19 августа) 1918 г. в пользу пострадавших станиц Союз рестораторов Оренбурга организовал на Беловке народное гулянье с лотереей, спектаклем и кабаре. Чистая прибыль составила несколько десятков тысяч рублей1579.
Со склада общества «Орлес» 11 пострадавшим станицам (Благословенской, Нижне– и Верхне- Павловской, Донецкой, Мертвецовской, Татищевской, Донгузской, Григорьевской, Пречистенской, Угольной и Воздвиженской) к началу октября 1918 г. было выделено 69 877 досок, 75 226 единиц теса, 9351 шпала, 1662 бревна, 2271 брус, 12 110 горбылей1580 и жердей и 1268 пластин1581. В пользу пострадавших станиц изымались суммы, выданные некоторым станицам большевиками. Например, так было поступлено с 30 000 руб., полученными станицей Парижской 2-го военного округа1582.
Кроме того, в пользу станиц, пострадавших от большевиков, в 1918 г. в 1-м военном округе предполагалось организовать 1-й внутренний 6 %-ный народный заем оренбургского казачества (планировался выпуск бумаг достоинством 25, 50 и 100 руб., срок займа – 10 лет, величина – 20 000 000 руб.1583). Для тех же целей была проведена войсковая лотерея (200 000 билетов по 25 руб. каждый, из общей суммы в 5 000 000 руб. 3 000 000 предназначалось для помощи станицам, а 2 000 000 – на выигрыши (реализовано оказалось только 10 % билетов) выпускались благотворительные открытки, организовывались аукционы. В частности, в конце 1918 г. областной милицией был устроен аукцион в пользу пострадавших станиц, на котором за 10 000 руб. была продана фуражка Дутова, за 9000 руб. удалось продать бутылку шампанского. Тут же двое офицеров заявили о готовности отдать жизнь за атамана1584.
При этом нельзя не признать, что кампания помощи станицам носила ярко выраженный пропагандистский характер, – населению и представителям центральной власти, в основном в целях получения денежной помощи, а также для придания войску образа жертвы, постоянно напоминалось о зверствах большевиков. Порой эти напоминания были настолько назойливыми, что ныне кажутся откровенной спекуляцией на произошедшей трагедии. Кроме того, реальное значение произошедшего в ходе развернутой кампании многократно преувеличивалось. В Войсковом правительстве был даже организован специальный отдел, занимавшийся исключительно вопросом восстановления сожженных станиц1585. Кстати, в начале 1919 г. войско получило от правительства более 1 000 000 руб. в возврат денег, выданных из пожарного капитала в страховые премии за сожженные станицы1586. В Совет министров было внесено предложение об отпуске немыслимой суммы в 50 000 000 руб. на восстановление сожженных станиц. Обещано было выплатить 25 миллионов, но реально из Омска войско получило только 2 999 082 руб. 79 коп.1587 Следует признать, что эта цифра была гораздо ближе к действительной сумме убытков, понесенных станицами. Кроме того, она с точностью до копейки равнялась той сумме, на которую к середине апреля 1919 г. Войсковым правительством было приобретено и выдано на восстановление станиц материалов1588. Для чего войсковой администрации понадобилось значительное преувеличение суммы ущерба – понять сложно. Едва ли эти средства по получении их войском могли быть пущены на другие цели.
Кроме того, к 1 марта 1919 г. было собрано еще 598 708 руб. 83 коп. добровольных пожертвований на восстановление станиц. Из этих денег сожженным станицам были выделены следующие суммы1589 (см. табл. 9).
Газета «Оренбургский казачий вестник» сообщала о реальном положении в различных частях войска. К примеру, в станицах по реке Сакмаре в августе 1918 г. были окончательно ликвидированы советские органы власти, завершен сенокос, шла уборка хлебов. В связи с острой нехваткой рабочих рук много сена осталось в копнах и много травы на корню, встречались сложности с уборкой хлеба, однако урожай был хороший. В то же время казаки не имели никаких сведений о ситуации в войске, газеты не поступали, чувствовалась нехватка предметов первой необходимости – чая, сахара, табака, мануфактуры (люди перешивали старую одежду), при этом настроение населения было хорошим1590.
В сопоставимую с расходами на восстановление сожженных станиц сумму выросли расходы на проведение Войсковых Кругов. В 1919 г. предполагалось провести два Круга и израсходовать на это 400 000 руб., однако реально был проведен только один Круг, расходы по которому до 1 июня 1919 г., когда Круг еще даже не закончил свою работу, уже составили 704 733 руб. 81 коп.
В своем письме Верховному Правителю адмиралу А.В. Колчаку от 24 апреля 1919 г. Дутов писал о внутреннем положении войска:
«…Затем я перейду к ведомству Внутренних дел. Мы в настоящее время берем от деревни все[: ] и солдат, и хлеб и лошадей, а в прифронтовой полосе этапы, подводы и проч[ее] лежат таким бременем на населении, что трудно представить. Исходя из этого, казались бы естественными некоторые заботы Мин [истерства] вну[тренних] дел о деревне. Этого в сущности в полной мере не наблюдается. В прифронтовой полосе, а особенно в местностях, освобожденных от большевиков, земства не существуют. Налоги земские не вносятся, и служащие разбежались. Больницы в деревнях почти везде закрыты, лекарств нет, денег персоналу не платят, содержать больницы нечем. Школы не работают, учителей нет, жалованье им не платили за 1/2 года и больше, все почти поступили в чиновники или же в кооперативы. Никаких агрикультурных мероприятий нет, дороги не исправляются, мосты не чинятся, все разваливается. В деревнях нет ситца, нет сахара, нет спичек и керосину. Пьют [о]траву, самогонку, жгут лучину, и вот эта сторона очень и очень важна. Та власть будет крепко, крепко поддержана всем народом, которая, кроме покоя и безопасности, даст хлеб, ситец и предметы первой деревенской необходимости. Поэтому вслед за армией должны следовать транспорты всех этих предметов необходимости. Я уже принял все меры к тому, чтобы отправить в Оренбург мануфактуру, сахар и спички. Считаю это очень важным. Суда в деревне нет, во многих селах нет священников, хоронят без церкви, крестят без обряда и т. д. – все это в деревнях приучает к безверию и распущенности. Религия – основа Руси, без нее будет страшно. Вот куда должна быть направлена политика Минвнудел. Я боюсь, что вмешиваюсь не в свое дело, но Вы, Ваше Высокопревосходительство, не раз мне говорили, что мои письма для Вас представляют известный интерес, вот почему я позволяю себе писать Вам вполне откровенно и гл[авным] обр[азом] о плохих фактах. Хорошее – само себя оправдывает. М[ожет] б[ыть], мое письмо в силу сообщений только фактов печальных и носит характер как бы безнадежности, но это не так. Ваша популярность и Ваша власть растет и укрепляется ежечасно, я лишь желаю еще большего для Вас и еще больше славы Вам, дабы ничто на Вашем государственном пути не омрачало ореола Вашего имени. Так нужно для всей России. Я очень и очень озабочен деревней и потому так и пишу. Сейчас есть губернии, где нет волостного земства, есть – с ним, а есть и такие, где земство частью в уездах введено, частью – нет. Это необходимо урегулировать, т. е. признать волостное земство или его упразднить и соответственно этому вести организацию… Сейчас начался сезон летних работ. У многих крестьян есть машины, но нет запасных частей, и никто им не приходит на помощь. Раньше были земские н[ачальни]ки, теперь их нет, а один управляющий уездом ничего сделать не в состоянии, ибо в уезде иногда до 100 волостей. Меня за эти мысли здесь называют демократом, я, право, не нуждаюсь в кличке, ибо ни к одной из партий никогда не принадлежал и не принадлежу, а говорю только то, что вижу»1591.
В очень деликатной форме оренбургский атаман изложил тот печальный факт, что войско не только в военном, но и в экономическом отношении оказалось фактически предоставлено Омском самому себе. Отмечу, что до февраля 1919 г. не было удовлетворено ни одно из ходатайств войска по Министерству финансов1592. Семьи мобилизованных казаков долгое время не получали от казны
