Атаман А. И. Дутов

профессионально-интеллигентной среды, но и казаки из среды предержащей власти. В этом убеждала меня и совместная работа с другим представителем предержащих властей – с оренбургским казаком А.И. Дутовым… я имел полную возможность ознакомиться и оценить казачью идеологию, как в суждениях всех вообще представителей казачества на общих собраниях, так и ближе воззрения А.И. Дутова и отчасти А.М. Каледина, так как после почти бессонной ночи он успел познакомиться с нашею с Дутовым сводкою и внести свою долю поправок в нее. Об этом, да и вообще о взаимоотношениях казаков в той обстановке остались у меня светлые воспоминания. Наши заседания и принятие казачьей декларации прошли оживленно и дружно»³⁴².

В ходе работы выявилось единство взглядов казаков по основным вопросам, к 13 августа была выработана общая резолюция, ее сводку и окончательную редакцию осуществили Дутов и Ф.А. Щербина, на следующий день она была зачитана от имени всего казачества Калединым. Резолюция была довольно резкой, и казаки боялись, что Каледин может от этого пострадать, поэтому решили, что зачитывать должен кто-то другой. Узнав об их опасениях, Каледин решительно вызвался сам озвучить документ, более того, он усилил пункт об ограничении прав комитетов требованием их отмены³⁴³.

Совещание открылось в Большом театре 11 августа в 16.00 речью Керенского и длилось до 23 часов. 14 августа в 11 часов казаки поехали к Брестскому вокзалу встречать Корнилова. В почетном карауле стояли казаки двух оренбургских сотен. Речь Каледина, выступившего в тот же день, должна была, по его замыслу, быть правее речи Корнилова, чтобы власти согласились с корниловской программой. По свидетельству очевидцев, речь Каледина была наиболее ярким моментом совещания. Каледин сказал: «Служа верой и правдой новому строю, кровью запечатлев преданность порядку, спасению родины и армии, с полным презрением отбрасывая провокационные наветы на него, обвинения в реакции и контрреволюции, казачество заявляет, что в минуту смертельной опасности для родины, когда многие войсковые части, покрыв себя позором, забыли о России, оно не сойдет со своего исторического пути служения родине с оружием в руках на полях битвы и внутри в борьбе с изменой и предательством… В глубоком убеждении, что в дни смертельной опасности для существования родины все должно быть принесено в жертву, казачество полагает, что сохранение родины требует, прежде всего, доведения войны до победного конца в полном единении с нашими союзниками. Этому основному условию следует подчинить всю жизнь страны…»³⁴⁴ Помимо этого, программа Каледина, а следовательно, и Дутова предполагала: неучастие армии в политической деятельности; упразднение всех Советов и комитетов в армии и в тылу, кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных; ограничение их компетенции хозяйственными вопросами; пересмотр декларации прав солдата и дополнение ее декларацией его обязанностей; решительные меры по укреплению дисциплины в армии; единство фронта и тыла; восстановление дисциплинарных прав начальствующих лиц; установление твердой внепартийной власти; жесткое подавление сепаратизма; введение трудовой повинности; обеспечение законности при выборах в Учредительное собрание. Речь Каледина, по мнению Ленина (Ульянова), – «это самое существенное политическое заявление, сделанное на Московском совещании»³⁴⁵. Что может быть убедительнее такого признания, сделанного прямым врагом!

На следующий день, 15 августа, в противовес Каледину от ВЦИКа Советов рабочих и солдатских депутатов выступил есаул 7-го Оренбургского казачьего полка А.Г. Нагаев, называвший себя «выразителем интересов трудового революционного казачества»³⁴⁶. Речь Нагаева была в первую очередь направлена против Совета Союза казачьих войск, давним противником которого он являлся. Он утверждал, что Совет непредставителен, не выражает интересов трудового казачества (термин, изобретенный тогда же с целью расколоть казачество), что фронтовое казачество в нем представлено слабо, ряд частей не доверяет Совету, а требование роспуска всех Советов недопустимо без проведения всероссийского казачьего съезда³⁴⁷.

Тогда же произошел скандальный эпизод с Генерального штаба полковником К.В. Сахаровым, который во время выступления Нагаева выкрикнул «Германские марки!»³⁴⁸, а по другой, более привлекательной версии, спросил, сколько стоит германская марка в переводе на рубли³⁴⁹. После этого Керенский потребовал оратора назвать себя, но, не расслышав ответ Сахарова из-за шума, сказал (так, как ему хотелось бы считать): «Есаул Нагаев и все присутствующие здесь русские люди совершенно удовлетворены молчанием труса»³⁵⁰. После еще нескольких выкриков Нагаев продолжил свое выступление. В перерыве к Керенскому улаживать скандал с участием своего родственника бросился Дутов. Он совместно с другими присутствовавшими просил Керенского взять свои слова назад, что тот и сделал после перерыва. Сахаров с места сказал, что готов дать удовлетворение Нагаеву, что означало дуэль. Но после некоторых пререканий инцидент был исчерпан. 16 августа члены Совета выехали в Петроград.

Следует отметить, что деятельность Дутова во фронтовых оренбургских казачьих частях воспринималась неоднозначно. Так, 13 августа в газете «Оренбургский казачий вестник» появилась статья «Открытое письмо с фронта», в которой в ответ на инициированную Дутовым июльскую телеграмму оренбургского Совета Керенскому с призывом использовать оренбургские части в наступлении говорилось: «…нам здесь на фронте интересно было бы знать, кто уполномочивал В[ойскового] Ст[аршину] Дутова делать подобное предложение и просить военного министра «использовать все Оренбургские казачьи части»? Разве г. Дутова все наши части уполномочили говорить так?! Насколько нам известно, – ничего подобного, ибо от большинства наших частей, находящихся в действующей армии, не было делегатов на этом собрании. В силу чего В[ойсковой] Ст[аршина] Дутов считает себя призванным предлагать правительству услуги «всех» Оренбургских частей? Главнокомандующий генерал Корнилов в телеграмме докладывает, что «наступление при таком положении в армии невозможно и его надо прекратить на всех фронтах». В[ойсковой] Ст[аршина] Дутов в этом не согласен с ген[ералом] Корниловым и предлагает «использовать» нас «для наступления». А Совет казачьих депутатов на каких основаниях счел себя вправе принять это предложение? В уставе этого совета из всех 4-х параграфов я не вижу ни одного более или менее подходящего, который давал бы право совету принимать подобное «боевое» предложение частного лица. Совет казачьих депутатов, судя по уставу его, организован для рассмотрения тыловых вопросов и в 1 -м же своем собрании «смело и решительно» не считается с[о] своим уставом?!? Оренбургские казачьи части, находящиеся уже четвертый год на фронтах, славно, неустанно выполняют свою боевую службу перед дорогой им Родиной. Все они умеют скромно, с достоинством и доблестью истого казака исполнять святой долг перед Нею, не нуждаясь в оценке своих трудов и в указаниях самозваных, безответственных ходатаев. Наши казачьи части знают, что их боевые вожди видят лучше этих непрошеных ходатаев, – куда и как вести казаков на подвиги во имя Родины и где нужна их доблесть. Почти все Оренбургские казачьи части записались в состав ударных войск и, таким образом, предупредили тыловое «предложение». Удивляемся мы здесь, на боевом фронте, тому, что находятся в далеком тылу организации и частные лица, с такой развязностью и легкостью проектирующие для нас боевые задачи! Успокойтесь, умерьте свой пыл за счет не вашей крови. Будьте добры, – разрешите нам, казакам, служить Временному Правительству, как служили; идти нам всегда по указу нашего фронтового начальства туда, куда призовет нас честь наша, благо исстрадавшейся России и спасение истинной свободы. А вы сами займитесь прямым своим делом, если оно только у вас есть, помимо разговоров! Не ваше дело, – не вами и сделается! А.Б.»³⁵¹.

Ответ не заставил себя долго ждать. Уже 23 августа войсковой старшина А.Ф. Рязанов выступил на газетных страницах в защиту Дутова: «Войсковой стар[шина] Дутов, как делегат 1-го Оренб[ургского] Казачьего полка, как делегат войска, является ничуть не частным лицом и мог подать свой голос от имени всего войска и, следовательно, от всех казачьих частей фронта. Как делегат Всероссийского Казачьего Круга, как его председатель, как председатель Совета Союза Казачьих войск, лицо облеченное доверием всего объединенного Казачества, Войсковой] Ст[аршина] Дутов полномочен подать свой голос и внести предложение от имени Казачества вообще. В числе принявших его предложение о посылке известной телеграммы на имя Военного министра были лица, облеченные доверием всего войска выборные: Войсковой атаман Генерал Мальцев, Начальник штаба полковник Половников, делегаты Оренбургского войскового круга, члены Войсковой Управы, окружной Управы и делегаты войсковых частей с фронта, бывшие на съезде в Оренбурге. Мы не имеем чести знать, кто вы, г-н А.Б., но возможно, что в числе принявших эту резолюцию был делегат и вашей части. Я думаю, что тут произошло недоразумение вследствие вашей неосведомленности в наших казачьих делах… Наша резолюция не есть боевой приказ и