Атаман А. И. Дутов

подобострастное хихиканье подчиненных и обворожительную улыбку дам. «Какой герой этот Дутов», – жеманно протянула Сыромятникова – бесцветная, скучающая дама в роскошной меховой пелерине случайного происхождения. Пелерина была велика и падала с плеч, доставляя немало забот кавалерам по обязанности из подчиненных ее мужа¹⁰⁰⁹ «Душка», «прелесть» – с восторгом шептала младшая Веденеева, сверкая уцелевшими от реквизиции бриллиантами. Молодежь тянулась к портсигарам, на глаз оценивая их валютную стоимость, завидуя и мечтая о комиссарах с такими портсигарами. Публика попрактичней давно уже расположилась в буфете…»¹⁰¹⁰ Чуть ниже Солодовников добавляет еще один штрих: «Едва освободился из объятий обалдевшего купчика генерал Дутов»¹⁰¹¹. Впрочем, особенно доверять оценкам Солодовникова не стоит, ведь он, по мнению, как всегда, острого на язык генерала С.А. Щепихина, – «никакой ни революционер, ни демократ, ни реакционер, ни офицер, а просто с-чь, порождение нашей Смуты»¹⁰¹². Как говорится, ни отнять, ни прибавить.

Более заслуживающим доверия представляется свидетельство И.И. Серебренникова: «В сентябре месяце этого же года я снова встретился с А.И. Дутовым, на этот раз в Уфе, на Государственном Совещании. Там я возглавлял делегацию Врем[енного] Сиб[ирского] Правительства и, участвуя в работах Совещания, упорно противостоял яростным домогательствам партии социалистов-революционеров, которые составляли левое крыло Совещания. В этой моей сложной борьбе мне помогали представители семи казачьих войск и немногие другие политические группы. По ходу совместной работы с казаками я нередко встречался и с атаманом Дутовым, который проявлял весьма благожелательное отношение к делегации Сибирского Правительства. Иногда мне приходилось вести и частные беседы с атаманом; при одной из таких бесед он подарил мне на память свой автограф – надпись на открытке: «Привет Сибири». Вспоминаю, как однажды атаман А.И. Дутов пригласил меня и профессора В.В. Сапожникова¹⁰¹³, состоявшего также членом Сибирской делегации, в свой собственный поезд, находившийся на уфимском вокзале. В этот день атаман справлял свои именины¹⁰¹⁴. Роскошный салон-вагон, где он принимал гостей, был переполнен казаками всех казачьих войск, и только мы двое штатских – я и проф[ессор] Сапожников – составляли исключение. Атаман пригласил нас к своему отдельному столу, оказав этим нам особое внимание, и радушно угощал нас всякими яствами и винами, в изобилии украшавшими стол. К моему удивлению, сам атаман не пил совершенно – ни одной рюмки водки и ни бокала вина. Беседа лилась непринужденно, на самые разнообразные темы; хозяин принимал в ней живейшее участие, обнаруживая свой недюжинный ум и большую наблюдательность. Весьма интересным собеседником был и мой коллега по Сибирскому Правительству В.В. Сапожников… Должен сказать, что этот именинный день атамана А.И. Дутова составляет одно из приятнейших воспоминаний в моей жизни этого периода. Я и до сих пор отчетливо представляю себе всю обстановку атаманского салона-вагона, где происходило упомянутое празднество, и всех присутствовавших гостей – казачьих офицеров, в форме, с лампасами разных цветов»¹⁰¹⁵. Серебренников впоследствии сполна отплатил Дутову – именно благодаря его выпискам из, возможно, уже навсегда утраченных для истории документов Дутова нам достоверно известно о последнем годе жизни оренбургского атамана. В то же время из свидетельства Серебренникова напрашивается вывод о том, что Дутов, стремясь усилить свои позиции на Государственном совещании, всячески заискивал перед сибиряками.

Семиреченский казак И.Н. Шендриков описал ощущения казаков – участников предварительного Государственного совещания в Челябинске: «…для казаков стало очевидно, что среди участников Совещания нет единой воли к возрождению России. Партийные и групповые интересы ставились выше всего, выше блага России. Среди членов Совещания определились два резко обозначенных течения. Государственное, к которому примыкали казаки, Сибирское Правительство, представители группы «Единство», кадеты и антигосударственное, выразителем которого, безусловно, являлись Самарский Комитет Учредительного собрания, члены Учредительного Собрания, партия эсеров за исключением правого крыла и представители мусульманских групп… Верилось, что с образованием единой Верховной власти будет положен конец многовластию, губительно отражающемуся, прежде всего, на боевых операциях, на фронте, где требуется последовательное проведение строго продуманного стратегического плана. Чехословаки в лице генерала Сырового также настаивали на создании Верховной власти во что бы то ни стало. Указывалось, что союзники при образовании Всероссийского Правительства не замедлят придти на помощь нам своими боевыми силами. После долгих колебаний, скрепя сердце, казаки согласились принять принцип ответственности Верховной власти перед членами Учредительного Собрания… В тяжелой общественно-политической атмосфере протекало Государственное Совещание. Целый ряд неблагоприятных обстоятельств, сопровождавших Совещание, должны были неизбежно привести и привели работы Совещания к ничтожным результатам. Прежде всего, надо признать безусловно отрицательным самый факт переноса Совещания из Челябинска в Уфу. Как известно, казаки настаивали на продолжении Совещания в Челябинске, в то время как Самарский комитет местом Совещания выдвигал Самару. В качестве компромисса была принята Уфа, где Самарский комитет приобрел исключительное влияние на весь ход Совещания уже по одному тому, что он чувствовал себя хозяином Уфимской территории и распорядителем всей техники Совещания»¹⁰¹⁶.

На самом уфимском совещании казаки и представители Сибири растворились в общей массе преобладавших членов Учредительного Собрания. Гнетущее впечатление на участников совещания произвел наплыв беженцев в Уфе после падения Казани и Симбирска. Становились очевидными неустойчивость и скорое крушение Поволжского фронта, падение Сызрани и Самары. Несмотря на шаткость положения представителей Самары, они до последнего отстаивали свои требования. При попытке казаков провести в правительство своего кандидата они встретили упорное сопротивление и были вынуждены отказаться от этого. В то же время казаки добились некоторых уступок. Их усилиями в основной состав Директории не прошла кандидатура эсера В.М. Зензинова. Тем не менее этот кандидат все равно вошел в состав правительства, замещая отсутствовавшего на востоке России Н.В. Чайковского. Достаточно авторитетных представителей армии для включения в состав будущего правительства на востоке России не было. Причем некоторые казаки выдвинули кандидатуру Генерального штаба генерал-лейтенанта А.И. Деникина, надеясь, что он прилетит на аэроплане¹⁰¹⁷. Прошедшая в итоге кандидатура Генерального штаба генерал-лейтенанта В.Г. Болдырева была во многом компромиссной. По характеристике находившегося в 1918–1919 гг. на востоке России британского полковника Д. Уорда – командира 23-го Мидлсекского батальона, Болдырев имел вид «грузного, бравого и глупого русского офицера; он не особенно мозговат; хитер, но не ловок»¹⁰¹⁸.

Как вспоминал И.И. Серебренников, «нам, сибирякам и казакам, не искушенным в политике, противостояли весьма серьезные силы, в лице лучших представителей партии с[оциалистов]-р [еволюционеров]. В этом смысле борьба была слишком неравной, тем более что в нашем лагере совершенно не было ораторских дарований…»¹⁰¹⁹.

Оренбургское казачье войско помимо Дутова на Государственном совещании в Уфе представляли войсковой старшина Н.С. Анисимов, член Войскового правительства полковник В.Г. Рудаков и Г.С. Жеребцов. Самым активным из оренбуржцев был Анисимов, вошедший в Совет старейшин, в состав комиссии по организации власти и выступавший трижды. Требования казачьих представителей сводились к следующему¹⁰²⁰:

1. На совещании должна быть создана верховная всероссийская власть, главными задачами которой является создание единой русской армии, восстановление внешнего фронта для доведения войны до конца и восстановление порядка внутренней и экономической жизни в стране;

2. Верховная всероссийская власть должна быть вручена трем лицам, которые для текущей работы формируют кабинет министров;

3. Власть должна формироваться не по признаку партийности, а по признакам персонального авторитета и проникновенности идеей государственности и патриотизма;

4. Верховная всероссийская власть действует в обстановке полной деловой самостоятельности, независимости и ответственности перед Всероссийским Учредительным собранием нового созыва (выделено мной. – А. Г.)¹⁰²¹;

5. При решении вопросов общегосударственного значения, связанных с существованием и самостоятельностью Российского государства (вопросы войны и мира), верховная всероссийская власть должна созывать Государственное совещание, решения которого для нее обязательны;

6. Состав Государственного совещания определяется настоящим совещанием;