— Да и один, если приходится. У меня на борту компьютер, который в несколько секунд ставит паруса, предсказывает шквалы, измеряет глубину, читает карту, держит курс и выслеживает рыбьи стаи, если захочется рыбки.
— Скоро ты опять поплывешь на Пуэрто-Рико? — мимоходом бросил Макдональд.
— После полудня… сегодня… завтра… послезавтра… Как получится, — ответил матрос. Он посмотрел на Макдональда. — Давно ждешь? — мужчина легко спрыгнул на набережную.
Макдональд пожал плечами.
— Пару дней.
— Извини, — сказал матрос. — У меня был пассажир из Аресибо, который слышал, что под Бермудами берут меч-рыбы, и мы заглянули туда.
— И вправду берут? — Макдональд оглядывал палубу, ища следы пассажира.
— Он зацепил одну с кормы и долго воевал с ней, пока не обрезал. Решил остаться и попробовать удачи с небольшой лодки. Кажется председатель какой-то компьютерной фирмы. «Ай-Би-Эм» ли, «Дженерал Электрик» ли, «Контрол Дейта» ли… в общем, одной из них.
— Низенький такой бодрячок с черной бородкой, лысеющий со лба? — спросил Макдональд.
— Точно, — ответил матрос. — Ты его знаешь?
— Это Фридман из «Ай-Би-Эм», — сказал Макдональд. — Да, я его знаю.
Однако он не знал, что Фридман собирается на Пуэрто-Рико. Не нужно было большого ума, чтобы понять, почему он ничего ему не сказал.
— Правишь на Пуэрто-Рико? — спросил матрос.
Макдональд вновь пожал плечами.
— Десять дней как из Нью-Йорка, — сказал он, а мысленно добавил: «После двадцати лет движения в обратную сторону». — Велосипедом и автобусом.
Прежде это был самолет на всем пути.
— Если бы я спешил, то сел бы на самолет или хотя бы на паром.
Он заметил входящий в Бискайскую бухту паром с Пуэрто-Рико, окруженный фонтанами воды, разгоняемой в стороны воздуходувами. Он похож, мелькнула мысль, на огромную водорезку.
— Плюс-минус несколько дней погоды не делают.
— Тем более что нам всем предстоит ждать шестьдесят лет, — сказал матрос и протянул загорелую руку. — Джонсон, капитан «Пеквуда».[36] — Он улыбнулся, и выгоревшие брови слегка поднялись. — Смешное название для тримарана из Майами, правда? Когда-то я преподавал английский, и в этом причина моей любви к противоположностям. Как видишь, я не Ахав, не ищу белого кита и вообще, пожалуй, ничего не ищу.
— Макдональд. — Он пожал протянутую руку с таким чувством, словно здоровался с самим морем. Потом улыбнулся. — Но ты можешь звать меня Исмаэль.
— Я уже слышал эту фамилию, — сказал Джонсон. — Макдональд, я имею в виду. Это не он был?..
— Да, — прервал его Макдональд, и печаль захлестнула его, как тошнота. Он быстро заморгал, чтобы сдержать слезы. Нет, он не боялся плакать в присутствии этого морского волка, но если бы была какая-то причина. Однако печалиться не было никаких оснований…
— Я узнаю, нет ли какого груза на Пуэрто-Рико, — сказал Джонсон. — Если да, то загрузим воду, провиант и — вперед.
— Это не горит, — крикнул ему вслед Макдональд.
И все-таки горело. Его жгло сейчас то, что до сих пор он в себе подавлял: он испытывал непреодолимое желание оказаться в Аресибо и кончить с ожиданием…
Его постоянно преследовал сон… даже, пожалуй, воспоминание, а не сон… что он просыпается один в большой кровати. В кровати матери, которая позволила ему туда забраться и прижаться к себе, мягкой и теплой, и так уснуть. Однако проснулся он один, кровать была пустой и холодной, и ему было страшно. В темноте он выбрался из кровати, стараясь не наступить на что-то страшное и не провалиться в какую-нибудь яму без дна, и, покинутый, перепуганный, побежал в темноте через холл к гостиной, крича: «Мама… мама… мама!» Перед ним замерцал огонек, небольшой огонек, разгоняющий мрак, и в этом свете сидела его мать, ожидая, когда отец вернется домой, и он почувствовал себя одиноким…
Двигаясь на юг, он встретил в Саванне девушку. Оба они хотели арендовать один и тот же велосипед — единственный на складе, кроме тандема, — и снисходительно спорили, кому этот велосипед нужен больше.
Действительно, оба они путешествовали одинаковым способом, велосипедом и автобусом по очереди, крутя педали, пока не надоедало, после чего возвращали велосипед и садились на автобус до ближайшего городка, где вновь могли поменять средство передвижения. Однако до сих пор путешествие проходило — по крайней мере для Макдональда — без приключений. Просто приятная прогулка по долинам и холмам бескрайней страны, жители которой движутся с небрежной грацией и учтивостью. Ему это уже наскучило, и он испытывал удовольствие от спора с прелестной девушкой, спора, в основе которого лежал сексуальный подтекст. Ее звали Мэри, и Макдональду она понравилась с первого взгляда, что было довольно необычно, поскольку он почти всегда находил какие-нибудь пороки, перечеркивающие в его глазах любую девушку. У Мэри были черные волосы и огромные черные глаза, смуглая кожа, из-под которой пробивался слабый здоровый румянец, и округлая в нужных местах фигура, пружинистая, как у гимнастки.
— Слушай, — сказал он в конце концов с улыбкой, — а может, возьмем тандем и поедем вместе? — Но оказалось, что он едет на юг по трассе Нью-Йорк — Майами, а она на север по трассе Майами — Нью- Йорк.
— Нас соединила судьба, — сказал Макдональд.
Она улыбнулась, но ответила:
— Судьба и разделит.
Наконец пожилой агент сказал им:
— Скоро вечер, а ночью вы не поедете. Думаю, утром у меня появятся велосипеды. Один из вас может взять этот, а второй заглянет сюда завтра. Вы оба сможете выехать одновременно.
Макдональд поднял руки в шутливом отчаянии.
— Но кто будет первым, а кто вторым? Кто нас рассудит?
— Слушай, — сказала Мэри тем же соломоновым тоном, как недавно Макдональд. — Поскольку одному из нас пришлось бы идти пешком, чтобы найти ночлег, давай возьмем тандем, поедем вместе к ближайшей гостинице и проведем ночь…
— Вместе… — с надеждой вставил Макдональд.
— И проведем ночь, а рано утром вернемся, возьмем два велосипеда и поедем каждый в свою сторону.
Так и сделали, и вскоре Макдональд уже катил по зеленым улицам Саванны с рюкзаком и спальным мешком на спине и с Мэри, устроившейся на заднем сиденье.
Гостиница была в старом стиле, уютная, наполненная запахами готовившегося на кухне ужина. Пухлый хозяин встретил их на пороге.
— Мы хотели бы… — начал Макдональд, поглядывая на Мэри.
— Две комнаты, — сказала она.
Лицо у хозяина было круглое, румяное и виноватое.
— Мне очень жаль, — сказал он, — но осталась всего одна свободная комната.
— Судьба, — тихо заметил Макдональд.
Мэри вздохнула.
— Хорошо, — сказала она. — Пусть будет эта комната. Виноватое выражение на лице хозяина сменилось радостным.
Вечер был чудесен, а кухня хороша и обильна, что вполне устраивало аппетиты, разгулявшиеся после дня путешествия. И все, что они ели, все, что происходило, все, что они говорили и чего нет, все было окрашено сознанием того, что вскоре они вместе поднимутся наверх, чтобы провести там ночь.
— Угостим судьбу, как пристало ее королевскому величеству, — сказал Макдональд, заказывая после ужина вино, — а не как стучащего в дверь нищего в лохмотьях.
— Порой, — ответила Мэри, — судьбу трудно узнать, и еще труднее понять, чего она хочет.