приводит к бесконечному прогрессу в виде бесконечного ряда причин, который обнаруживает себя вместе с тем бесконечным рядом действий, § 154.
Действие отлично от причины; первое, как таковое, есть положенностъ. Но положенность есть также и рефлексия внутрь себя и непосредственность, и действование причины, полагание ее, есть вместе с тем предполагание, поскольку мы крепко держимся различия действия от причины.Тем самым дана, следовательно,другая субстанция, на которую направлено действие. Как непосредственная, эта другая субстанция не есть соотносящаяся с собою отрицательность и не активна, а пассивна. Но как субстанция, она также и активна, снимает первоначально положенную непосредственность и положенное в нее действие; она реагирует, т. е. снимает активность первой субстанции, которая, с своей стороны, снимает свое непосредственное состояние и действие, Логика. 17
{258}
положенное в ней; эта первая субстанция снимает, следовательно активность другой субстанции и также реагирует. Таким образом причинность переходит в отношение взаимодействия.
Примечание. Хотя во взаимодействии причинность еще не положена в своем истинном определении, в нем все же бесконечный прогресс причин и действий снят как прогресс истинным образом, ибо прямолинейный переход от причин к действиям и от действий к причинам отклоняется от своего пути и принимает обратное направление.
Этот поворот бесконечного прогресса к замкнутому внутри себя отношению состоит здесь, как и повсюду, в простой рефлексии, в том, что в этом бессмысленном повторении имеется лишь одна и та же вещь, а именно одна и некоторая другая причина и их соотношение друг с другом. Развитие этого соотношения, взаимодействие, само, однако, есть чередование различения,—различения не причин, а моментов, в каждом из которых, взятом самом по себе, полагается также и другой момент, именно потому, что они нераздельны и вследствие этого тожественны, так как причина есть причина в действии и действие есть действие в причине.
с. Взаимодействие.
§ 155.
Определения, которые удержаны во взаимодействии как различные, суть (а) в себе одно и то же; одна сторона также есть причина, первоначальна, активна, пассивна и т.д., как и другая. Точно также предполагание другого определения и действие на него, непосредственная изначальность и положенность посредством смены, суть одни и те же в обеих сторонах. Вследствие своей непосредственности причина, принимаемая как первая, пассивна, есть положенность и действие.
Различие названных выше двух причин поэтому бессодержательно, и, собственно говоря, в себе существует лишь одна причина, которая столь же снимает себя как субстанцию в своем действии, сколь и утверждает свою самостоятельность, как причины, только в этом, оказываемом ею действии.
§ 156.
Но это единство есть также и для себя, так как все это взаимное чередование моментов есть, собственно говоря, полагание причиною самой себя, и лишь это полагание есть ее бытие, Несущественность
{259}
различия есть не только в себе, или наша рефлексия (предшествующий параграф), но само взаимодействие означает, что каждое из положенных определений снова снимается и превращается в противоположное, означает, следовательно, полагание той несущественности моментов, которая есть в себе. В изначальность полагается действие, т. е. изначальность снимается; действие причины становится реакцией и т. д.
Прибавление. Взаимодействие есть причинное отношение, положенное в его полном развитии, и к этому-то отношению обыкновенно и прибегает рефлексия, когда она убеждается в неудовлетворительности рассмотрения вещей с точки зрения причинности вследствие вышеуказанного бесконечного прогресса. Так, например, в исторических исследованиях раньше всего рассматривается вопрос, являются ли характер и нравы определенного народа причиной его государственного устройства и его законов или, наоборот, их следствием, и затем переходят к пониманию этих двух факторов — характера и нравов, с одной стороны, и государственного устройства и законов, с другой — с точки зрения взаимодействия, так что причина в том же отношении, в каком она есть причина, есть вместе с тем действие, и действие в том же отношении, в каком оно есть действие, есть вместе с тем и причина. То же самое происходит при рассмотрении природы и, в особенности, живого организма, отдельные органы и функции которого также оказываются находящимися друг к другу в отношении взаимодействия. Но хотя взаимодействие есть, несомненно, ближайшая истина отношения причины и действия, и оно стоит, так сказать, на пороге понятия, однако именно поэтому не следует удовлетворяться применением этого отношения, поскольку дело идет о постигающем в понятиях познании. Если не идут дальше рассмотрения содержания лишь с точки зрения взаимодействия, то это на самом деле такой способ рассмотрения, в котором совершенно отсутствует понятие; мы тогда имеем дело с сухим фактом, и требование опосредствования, которое является главным мотивом применения отношения причинности, снова остается неудовлетворенным. Если мы ближе присмотримся к отношению взаимодействия, мы увидим, что его неудовлетворительность состоит в том, что, вместо того, чтоб рассматриваться как эквивалент понятия, оно само прежде всего требует, чтобы его постигли. А чтобы понять отношение взаимодействия, мы должны не оставлять две его стороны в непосредственной данности, а должны, как мы это указали в двух предшествующих параграфах, познать в них моменты третьего, выс- 17*
{260}
шего, которое именно и есть понятие. Если мы, например, рассматриваем нравы спартанского народа как действие его государственного
