государственного права. — У англичан название философии еще и по настоящее время сохранило этот смысл, и Ньютона продолжают там прославлять как великого философа. Даже в прейскурантах изготовителей инструментов, те из инструментов, которые не вносятся в особую рубрику магнетических или электрических аппаратов, термометры, барометры и т. д. называются философскими инструментами. Мы должны, конечно, заметить по этому поводу, что не соединение дерева, железа и т. д., а единственно лишь мышление должно
{35}
называться инструментом философии *). В особенности называют также философией политическую экономию — науку, обязанную своим возникновением новому времени. Мы обыкновенно ее называем наукой о рациональном государственном хозяйстве **).
§ 8.
Как ни удовлетворительно это познание в своей области, все же оказывается, во-первых, что существует еще другой круг предметов, которые не входят в его область,— свобода, дух, бог. Их нельзя найти на почве этого познания не потому, что они не принадлежат области опыта; они, правда, не испытываются чувственно, но все, что вообще находится в сознании,— это даже тавтологическое положение — испытывается; этих предметов нельзя найти в области опытного познания, потому что эти предметы по своему содержанию сразу выступают как бесконечные.
*j Издаваемый Томсоном журнал также носит название: «Анналы философии или химии, минералогии, механики, естественной истории, сельского хозяйства и искусств». Из этого перечисления читатель может сам составить себе представление, какие предметы называются здесь философскими. — Среди объявлений о вновь вышедших книгах я недавно наткнулся в одной английской газете на следующее заглавие: «The Art of Preserving the Hair, on Philosophical Principles, nearly printed in post. 8, price 7 sh.». Под философскими принципами сохранения волос разумелись, вероятно, химические, физиологические и т. п.
принципы.
**) Английские государственные люди даже в публичных речах часто употребляют выражение: философские начала для обозначения всеобщих политико- экономических принципов. В заседании парламента 1825 года 2 февраля в дебатах об ответном адресе на тронную речь Брум выразился следующим образом: «Достойные государственного человека и философские начала свободной торговли,— ибо нет сомнения, что эти начала философские,— с принятием которых его величество поздравлял парламент» и пр. — Но не один этот член оппозиции говорил таким образом. На ежегодном банкете, устроенном в том же месяце обществом морской торговли под председательством первого министра, графа Ливерпуля, рядом с которым сидели государственный секретарь Каннинг и генерал-казначей армии сэр Чарльз Лонг, отвечая на тост за его здоровье, государственный секретарь Каннинг сказал: «Недавно начался новый период, когда министры могут прилагать к управлению этой страной мудрые правила глубокой философии». Как бы ни отличалась английская философия от немецкой, но когда в других местах это слово употребляется, как насмешливое прозвище или как нечто ругательное, все же отрадно видеть, что ему еще воздается дань увежения государственными людьми Англии.
{26}
Примечание. Есть старое положение, которое ошибочно приписывается Аристотелю в том смысле, будто оно выражает точку зрения его философии. Это положение гласит: nihil est in intellectu, quod non f uerit in sensu—нет ничего в мышлении, чего ре было бы прежде в чувстве, в опыте. Если спекулятивная философия не хотела согласиться с этим, то это должно быть признано недоразумением. Но она утверждала также и обратное положение: nihil est in sensu, quod non fuerit in intellectu, в том совершенно общем смысле, что ???? и, в более глубоком определении, дух есть причина мира, и далее (см. § 2), что правовое, нравственное, религиозное чувство есть чувство и, следовательно, опытное переживание такого содержания, которое имеет свой корень и свое пребывание только в мышлении.
§9.
Субъективный разум, во-вторых, требует, дальнейшего удовлетворения относительно формы знания; эта форма есть необходимость вообще (см. § 1). Однако, с одной стороны, в опытном познании содержащееся в нем всеобщее, род и т. п., носит характер чего-то самого по себе неопределенного, самого по себе не связанного с особенным, а, напротив, всеобщее и особенное внешни и случайны по отношению друг к другу, равно как и связанные друг с другом особенные предметы, взятые сами по себе, выступают также как внешние друг другу и случайные. С другой стороны, это познание всегда начинается с непосредственности, преднайденного, предпосылок. В обоих отношениях здесь не находит своего удовлетворения форма необходимости. Размышление, поскольку оно направлено на то, чтобы удовлетворить эту потребность, есть философское мышление в собственном значении этого слова, спекулятивное мышление. В качестве размышления, которое, хотя и имеет общее с размышлением первого рода, все же и отлично от него, оно, кроме общих им обоим форм, имеет также и ему лишь свойственные формы, которые все сводятся к форме понятия.
Примечание. Отсюда видно отношение спекулятивной науки к другим наукам. Она не отбрасывает в сторону эмпирического содержания последних, а признает его, пользуется им и делает его своим собственным содержанием: она также признает всеобщее в этих науках, законы, роды и т. д., но она вводит в эти категории другие категории и удерживает их. Различие, таким образом, состоит лишь в этом изменении категорий. Спекулятивная логика содержит в себе
{27}
предшествующую логику и метафизику, сохраняет те же самые формы мысли, законы и предметы, но вместе с тем развивает их дальше и преобразовывает их с помощью новых категорий.
Нужно различать между понятием в спекулятивном смысле и тем, что обыкновенно называют понятием. Тысячи и тысячи раз повторявшееся и превратившееся в предрассудок утверждение, что бесконечное не может быть постигнуто посредством понятия, имеет в виду понятие в последнем, одностороннем смысле.
