— Отец, пожалуйста…
Всю свою сознательную жизнь Темпест заботилась о том, чтобы не стать объектом жалости со стороны окружающих. Бедная богатая девочка, лишенная материнской любви и ласки. Поэтому она создала образ этакой светской штучки, которой все нипочем. И вот теперь, кажется, пришло время расплачиваться за свой выбор.
Несмотря на слухи, которые когда-то наводнили университет, — о том, что она получила диплом только благодаря декану факультета, с которым у нее якобы роман, — это было не так. Она обязана дипломом только себе, но никак не Стэну.
Девушка скрестила ноги, чувствуя мягкое прикосновение шелкового платья от Валентино, и краем глаза посмотрела на отца.
Огаст вздохнул.
Все ясно, кроме одного: почему решение отца так ее потрясло? Было неприятно сознавать, что она всегда ожидает от него того, чего он никогда не сделает.
— Темпест, извини, но я уже принял решение.
— Прими другое, — сказала она, начиная закипать и жалея, что не всегда может вести себя так же невозмутимо и спокойно, как отец.
— В общем, это все, что я хотел сказать.
— Нет, не все. Я хочу знать, почему ты отдал предпочтение Чарли, а не мне.
Отец посмотрел ей прямо в глаза.
— Тебе не хватает ответственности. Я не могу доверить тебе эту работу.
Его слова ужалили сильнее, чем она могла себе даже предположить. От подступивших слез защипало глаза, но Темпест не позволила себе расплакаться перед ним. Как и всегда. Она знала, что отец считает женские слезы лишь уловкой, которую женщины пускают в ход, чтобы добиться от мужчин желаемого.
— Думаю, что работать у тебя я больше не смогу.
— Это твой выбор, Темпест.
— Нет, отец. Это — твой выбор.
В переполненном зале для танцев Гевин Ринард сразу заметил Темпест Ламберт, хотя светская дива была окружена группой людей. Его взгляд задержался на ней, и он удивился тому, что они никогда не были представлены друг другу, хотя она появлялась на многих вечеринках, которые посещал он. Говоря по совести, раньше он старался ее попросту не замечать. Но возможно, сегодня она привлекла его внимание потому, что отошла от отца сразу же, как они вошли в зал.
На фотографиях она казалась ему слишком худой, всегда с капризно надутыми губами и пустотой в глазах. Он подошел ближе и отметил про себя, что сегодня ее широко расставленные глаза горят страстным огнем. Или они горели от гнева?
Вблизи она не показалась Гевину такой уж худой, как на фотографиях. В первый раз увидев ее на обложке журнала «People», он счел, что она всего лишь привлекательна, не более, поэтому совсем не был готов к тому, что увидит настоящую красавицу. Это его ошеломило.
Дочь его врага. Он знал о ней все. О том, что ее мать умерла от рака груди, когда ей было шесть лет. Что она училась в частном интернате в Швейцарии и, согласно отзывам, учеба давалась ей легко, а сама она слыла примерной ученицей. До тех пор, пока ей не исполнилось восемнадцать и она не вступила в права наследования имущества, оставленного ей бабушкой и дедушкой.
Она бросила учебу и стала настоящей светской львицей. Редкий светский раут в Европе обходился без нее. Так продолжалось целых шесть лет, и в результате она приобрела скандальную репутацию и стала считаться отъявленной эгоисткой, которую мало заботят чувства других людей. Поговаривали, что среди ее любовников были и женатые мужчины. Ее скандальные фотографии появлялись в газетах Европы с завидной регулярностью и периодически — в США.
Затем она внезапно вернулась из Европы и поступила в университет. Снова все отзывались о ней как о способной студентке, но и тут не обошлось без скандала, в который она оказалась вовлечена за несколько недель до окончания университета. Когда репортеры разузнали о ее романе с деканом, ее снимки снова стали украшать обложки журналов.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, Темпест подняла голову и встретилась с ним глазами. Его бровь поползла вверх. Темпест не дрогнула.
— Что ты делаешь?
— Флиртую с привлекательной леди, — не глядя на брата, ответил Гевин.
— С ней? — не поверил Майкл. — Ты что, изменил свое решение?
— Нет. — Его решение твердое — он приберет к своим рукам компанию Огаста Ламберта. Именно Огаст был косвенной причиной его успеха. Именно из-за него он добивался — добился — таких вершин. И именно поэтому он сегодня здесь.
Он уже достаточно зрелый и опытный человек, чтобы разбираться в законах делового мира, и потому знает, что представляет из себя Огаст. Его восхищение, почти благоговение, которое он когда-то испытывал к нему, сменилось отвращением, когда ему стало известно, к каким методам прибегает Огаст Ламберт для достижения успеха.
Ему никогда не забыть того восторга, который охватил его, когда он узнал, что Огаст Ламберт открывает один из своих магазинов в его родном городке. Пылкому двенадцатилетнему мальчику был непонятен сдержанный гнев отца. Негодование и возмущение собственным отцом и его ограниченным умом овладели им тогда.
Однако вскоре их жизнь развалилась, и Гевину стало многое понятно. Он возненавидел Огаста так сильно, что жажда мести, наверное, никогда не оставит его. Маленькие магазины скоро оказались вытеснены с Мейн-стрит. Гевин видел, каких усилий стоило его отцу держать свой бизнес на плаву. Он даже обратился за помощью к Ламберту, но получил отказ.
— Конечно, не изменил.
— Говори, что у тебя на уме, — потребовал Майкл. — Тебе не стоит связываться с женщиной, работающей на компанию, которую мы хотим прибрать к своим рукам.
На этот раз Гевин посмотрел на брата.
— С чего бы это мне понадобился твой совет?
Майкл ущипнул его за руку.
— С того, старый ты пень, что тебе всегда нужен мой совет, когда вопрос заходит о женщинах.
— Кстати, о женщинах. Мне кажется, ты понадобился Мелинде.
Майкл простонал, но посмотрел в ту сторону, куда указывал его брат. От случая к случаю он встречался с ней в течение последних четырех лет.
— Когда ты на ней женишься?
— Когда ты начнешь прислушиваться к моим советам.
— Ты хочешь сказать — никогда? — уточнил Гевин.
— Я не знаю, — обращаясь скорее к себе, чем отвечая на вопрос, пробормотал Майкл. — Увидимся позже. И помни, что я сказал.
— Хорошо, поговорим позже.
Майкл ушел. Гевин оглянулся, но Темпест на прежнем месте уже не было. Двери в банкетную комнату были открыты. Мужчина задержался, надеясь отыскать ее, и тут почувствовал, как на его плечо опустилась рука. Он скосил глаза. Женская рука с прекрасным маникюром покоилась на черной ткани его смокинга. От женщины исходил сладковатый, обволакивающий аромат. Он поднял голову и увидел рядом Темпест.
— Привет, — сказал он.
— Вы разглядывали меня, — прямо заявила она.
— Верно.
— Разве вы не знаете, что это невежливо?
— Это все, что вы хотели мне сказать?
Она обошла его и остановилась напротив. Рядом с ними образовалась давка: они стояли в проходе к комнате, где должен был состояться ужин.
— Мы не знакомы.
