драгоценностями, его подарок, так и стояла на столике в фойе. Кэссиди ее даже не открывала. Она бросила конверт рядом с коробочкой и пошла к себе, где в манежике спал Вэн.
Минут через десять зазвонил сотовый. Она сверилась с экраном и только потом ответила:
— Привет, Эмма.
— Привет, девочка. Ты открыла конверт?
— Какой?
— Который доставил Джимми.
— Нет, а откуда ты о нем знаешь?
— Это не важно. На сегодняшний вечер я — приходящая няня.
— Но я не хочу разговаривать с Донованом!
— Можешь хотеть что угодно, но дай ему хотя бы шанс объясниться. Поверь мне, это того стоит.
— Я уже три раза давала ему шанс, и каждый раз он меня разочаровывал.
— Я знаю. Но если бы ты его не любила, я сама посоветовала бы тебе не обращать на него никакого внимания. А ты его любишь, так что дай ему шанс все объяснить, а дальше поступай, как посчитаешь нужным.
— Что он задумал?
— Не знаю. Открой конверт. Я через пятнадцать минут буду у тебя.
Кэссиди отключилась, вернулась в фойе, принесла коробочку и конверт в гостиную и села так, чтобы видеть Вэна. Сначала она открыла конверт. Ее вежливо извещали, что надеются на ее присутствие в яхт- клубе сегодня в девять часов вечера.
Она покачала головой. Как раз сегодня ей не до приключений и романтических жестов. Но в глубине души… да нет, всей душой она хотела наладить отношения с Донованом! Как бы ни ранили Кэссиди поступки Донована, она так и не успела разлюбить его. Да и способна ли разлюбить?
Потом она открыла коробочку и нашла в ней очаровательный платиновый браслет с брелоками. На одном обнаружилась фотография, изображавшая ее с Вэном и Донованом. Миниатюрная копия той, что висела в доме ее родителей. На обратной стороне брелока надпись «Это мой мир».
Кэссиди почувствовала, как подступили слезы. Она понятия не имела, что задумал на этот вечер Донован, но уже знала, что пойдет и выслушает его. Она сделает это ради них обоих и даст ему еще один шанс.
Кэсси отнесла в спальню монитор для наблюдения за младенцами, переоделась в длинное коктейльное платье для вечера, потом твердой рукой наложила легкий макияж и поправила прическу.
Когда через несколько минут прибыла Эмма, Кэссиди уже почти была готова к выходу. Она даже надела обручальное кольцо и новый браслет.
— Я увезу Вэна к себе, — заявила Эмма.
— Эмма…
— Если хочешь, можешь еще до утра забрать сына. Но сдается мне, ты будешь занята совсем другим…
Кэссиди прикусила нижнюю губу. Господи, как ей нужна еще одна ночь в объятьях Донована! Вот только неизвестно, может ли он еще что-нибудь ей дать? Романтика — это прекрасно, но ей нужно его сердце. Ей нужен именно этот мужчина.
Сразу вслед за Эммой к дому подъехал лимузин. Кэссиди крепко обняла подругу, чмокнула в макушку Вэна и отбыла.
На заднем сиденье лимузина она обнаружила еще один конверт. Вскрыла его, и оттуда выпал листок веленевой бумаги со словами из поэмы Кристофера Бренна «А она спросила меня, за что я люблю ее».
Прекрасная поэма, но именно написанное под ней «я тебя люблю» заставило ее сердце зачастить. Хотелось бы верить, что это не просто жест со стороны Донована. Может быть, он и в самом деле ее любит?
А все же немного страшно — вдруг он опять попросит ее оставаться тайной женой?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Лимузин приближался к доку. Донован ждал. Он суетился весь вечер, проверяя, все ли в порядке. Он всегда был победителем, но сегодня слишком многое зависело от того, одержит ли он полную победу над Кэссиди.
— Добрый вечер, Кэссиди, — он подал ей руку и помог выйти из машины.
— Добрый вечер, Донован.
Ночное небо было заткано звездами, с воды налетал легкий ветерок.
— Спасибо, что приехала.
— На здоровье. Я приехала только послушать, что ты скажешь.
— Ты прочла мою записку?
— Прочла.
— И?..
Она колебалась.
— Я люблю тебя, Кэссиди.
— Ты сегодня потерял работу?
Он ждал не совсем такого отклика.
— При чем тут это?
— Адам сказал…
— Но Адам ничего знать не может.
— Нет, но Сэм, я думаю, знает.
Донован покачал головой.
— Пойдем на яхту. Если хочешь, я опишу тебе весь день по порядку.
Они поднялись на яхту. На корме кок Донована накрыл роскошный стол.
— Мой дядя и совет директоров поставили мне ультиматум, о котором ты, конечно, слышала. Они требуют, чтобы я оставил тебя, или лишусь руководящей должности. Я отклонил их требование и выдвинул встречное предложение о совместном председательстве. Мы с Сэмом решили, что можем произвести изменения в чистой прибыли компании, и еще решили, что у руля компании должны стоять оба.
— Совет директоров на это не пойдет, — возразила она.
— Почему ты уверена?
— А зачем тебе так за меня держаться, если ты не теряешь компанию? Она же у тебя на первом месте!
Донован лишь покачал головой. Боже, как стыдно! Он так обижал ее! Заставил думать, будто Кэсси значит для него меньше, чем работа. С юности он хотел, чтобы его уважал дед, жаждал оставить свой след на земле, но за короткое время своего брака понял — больше всего имеет значение то, что он стал мужем и отцом.
— Они приняли наше предложение. Мы с Сэмом — соисполнители. Я говорю тебе о том, что чувствовал, когда казалось, все потеряно. Я совсем не ощущал никакого потрясения.
— Не ощущал?
Он покачал головой и обнял ее:
— Наоборот, я думал о тебе, о Вэне и о семье, которую мы создали. И еще я смотрел на родственников, которые сидели в совете — они же и инвесторы компании, — и думал о том, что семья занимает самое важное в жизни. Что ты — самое главное в моей жизни. Ты и Вэн. — Он наклонился поцеловать ее. — Я люблю тебя, Кэссиди Франзоне-Толли. И хочу объявить тебя женой перед всем светом. Чтобы все знали, что ты моя.
Кэссиди заплакала, но сквозь улыбку. Такой счастливой улыбки он у нее еще не видел.
— Я тоже люблю тебя, Донован.
— Ты обвенчаешься со мной?
