— Ладно, — проговорил он, — поезжай. Времени у нас немного.
Роуэн даже не оглянулась.
Вернувшись к своему отряду, она увидела, что всадники уже готовятся броситься в бой.
— Мы как раз собрались атаковать, — сообщила Бранвен. — Хотите отменить атаку, миледи?
— Каково положение?
— У принца, судя по всему, дела пока идут недурно. Он не допустил, чтобы враги окружили его. Этот маг — просто сам по себе армия… — Лейтенант на миг запнулась: снизу, из долины, пропели сигнальные рожки.
Двое дозорных, размещавшиеся неподалеку, помахали Роуэн, и она кивнула, давая понять, что видела их знаки.
— Эрл двинулся в бой, миледи.
Роуэн ничего на это не сказала. Сидя в седле, она мрачно и упорно смотрела вниз, на землю, и зеленый плюмаж на ее шлеме трепетал под порывами ветра. Крики и предсмертные стоны, звучавшие в долине, здесь были едва слышны. В этом отдаленном хоре мог быть и голос Мэрика…
— Миледи? — неуверенно повторила Бранвен.
— Нет, — твердо сказала Роуэн. И, подняв наконец глаза, решительно развернула коня. — Мы поскачем на помощь Логэйну, покуда еще не поздно.
— Но, миледи! А как же принц?
Роуэн тронула коня. Лицо ее было непреклонно.
— Да охранит его Создатель, — мрачно пробормотала она. И прибавила уже в полный голос, обращаясь к своим всадникам, которые в замешательстве толпились вокруг нее: — Все за мной! На юг!
Не дожидаясь ответа, Роуэн пришпорила коня и галопом поскакала вниз, в долину.
Враги шли на приступ уже в третий раз.
Логэйн обливался потом и кровью, жгучей болью отзывалась рана в груди, нанесенная в прошлой атаке мечом удачливого противника. Он превозмогал боль и дрался. Из тридцати рыцарей, вместе с ним оседлавших тропу, в живых осталось семеро, и они плечом к плечу бились на вершине утеса. Все их противники были ферелденцами — орлесианские командиры гнали их в бой, предусмотрительно оставаясь в безопасности, у подножия утеса.
На сей раз у врагов были алебарды, которые давали изрядное преимущество в ближнем бою. С первым же ударом алебардщиков Логэйн потерял почти десяток рыцарей, а солдаты противника прорвались к самой площадке и едва не смяли ее защитников. Одному рыцарю отрубили руку, и он с ужасом уставился на обрубок, из которого хлестала алая кровь.
— Отбросить их! — взревел Логэйн.
Вражеский солдат кинулся на него — отчасти для того, чтобы нанести удар, отчасти потому, что на него напирали сзади. Застигнутый врасплох, Логэйн на мгновение шатнулся назад. На крысиной физиономии низкорослого солдата вспыхнуло возбуждение — он сообразил, что атаковал не кого-нибудь, а самого принца, и уже изготовился ударить сызнова.
Логэйн схватил его за горло и отшвырнул от себя. Солдат оступился и, теряя равновесие, обеими руками вцепился в королевский плащ — некогда пурпурный, а теперь почерневший от крови и грязи. Солдат повалился набок, рывком дернув на себя плащ, и Логэйн рубанул мечом по натянувшейся ткани. Солдат покатился дальше и, перевалившись через край площадки, с душераздирающим воплем исчез из виду.
Логэйн не успел перевести дух, как на него навалился другой противник — верзила с густой рыжей бородой. И тут же еще один солдат бросился к ним, высоко занеся над головой боевой топор. Лжепринц пригнулся, сложившись почти пополам, и резко развернулся, прочертив мечом широкую дугу. Клинок вспорол живот солдату с топором. Едва тот рухнул, Логэйн изо всей силы двинул локтем рыжебородого. Это не помешало противнику воткнуть меч в плечо сына Гарета, но юноша лишь зашипел сквозь зубы и проворно отпрыгнул.
Он сделал новый выпад, и рыжебородый, задыхаясь и судорожно кашляя, едва сумел отразить его. Они обменялись несколькими ударами, причем Логэйн с каждым разом атаковал все увереннее и сильнее и наконец проткнул противника насквозь.
Его рыцари — те немногие, что уцелели, — едва держались на ногах, а натиск врага не ослабевал. Логэйн почти ничего не видел, глаза заливал едкий пот, а камни наверху тропы были так щедро политы кровью, что ноги скользили, с трудом находя опору.
«Где же эта проклятая помощь?» — подумал Логэйн, отбиваясь от все новых врагов. И в тот же миг ясно понял: никакой помощи не будет. Посылать им подкрепление бессмысленно. Будь он на месте эрла, он поступил бы точно так же.
Логэйн яростно зарычал, сражаясь еще неистовее, не давая врагу прорвать их редкий строй. Еще один солдат бросился на него, и юноша изо всей силы ударил его сапогом под ребра. Противник отлетел назад и с полным ужаса криком рухнул с утеса.
И тут ясно пропел сигнальный рожок.
Логэйн протер глаза, глянул вниз и от неожиданности разразился хохотом. Гром копыт возвестил о приближении мятежной конницы, которая врезалась во вражеские ряды с тыла. Отряд возглавлял всадник с зеленым плюмажем на шлеме.
На врагов эта внезапная атака произвела ошеломительное воздействие. Орлесианцы оказались отброшены к утесу, их воинственные крики сменились растерянными и изумленными воплями. Боевой порядок узурпаторского войска почти мгновенно сломался. Пеших солдат охватила паника, и они стали разбегаться, не слушая офицеров.
Впрочем, Логэйну некогда было любоваться этим зрелищем. Вражеские солдаты, еще оставшиеся на тропе, угодили в отчаянное положение. Снизу напирали товарищи, которые пытались удрать от всадников Роуэн, сверху преграждали путь Логэйн и уцелевшие рыцари — и пронзительные, полные ужаса вопли солдат становились все громче.
— Вперед! — что есть силы гаркнул Логэйн. — За дело! Отбросим их!
Рыцарей рядом было всего шестеро — все в крови, все тяжело изранены, — однако они стиснули зубы и выполнили приказ. И двинулись на тропу, взмахами мечей заставляя врагов отступать.
Сталь зазвенела о сталь, и некоторое время солдаты отчаянно сопротивлялись, но вскоре дрогнули. С победным криком Логэйн бросился вперед и заколол двоих, которые неуклюже пятились, умоляя о милосердии. Другие рыцари последовали его примеру, и уцелевшие враги побежали в панике. Многие не могли удержаться на узкой тропе и падали с обрыва.
Внизу царила сумятица. Солдаты метались, спасаясь от мятежной конницы, во весь дух неслись к лесу на краю долины, на ходу бросая оружие. Какой-то офицер-орлесианец яростно вопил, пытаясь собрать своих людей для контратаки, но Роуэн быстро положила этому конец. Удар копыт боевого коня прервал вопли напыщенного вояки на полуслове. Это зрелище прибавило прыти удиравшим вражеским солдатам.
Роуэн приказала нескольким всадникам следовать за ней и, развернув коня, поскакала вверх по тропе.
Вдохновленный этим зрелищем, Логэйн кричал рыцарям, чтобы не ослабляли натиск, — и они продолжали теснить врага. Теперь они неуклонно продвигались вперед, сметая вражеских солдат с тропы, как мусор с крыльца. Невыносимо было слышать душераздирающие крики, с которыми эти несчастные срывались в пропасть навстречу собственной смерти.
На земле у подножия стофутового обрыва во множестве валялись разбившиеся насмерть люди. Точно куклы, разбросанные капризным ребенком, мрачно подумал Логэйн.
Некоторые солдаты сами прыгали вниз, стремясь убраться с дороги Роуэн и ее всадников. Тех немногих, что решались преградить путь мятежникам, не ожидало ничего хорошего. Среди них был одинокий, трясущийся от страха алебардщик. Роуэн в последний миг развернула коня боком и, объезжая солдата, ловко рубанула клинком по шее. Долговязый рухнул замертво, не успев издать ни звука.
Добравшись до вершины тропы, Роуэн одним плавным движением соскользнула с коня и бросилась к Логэйну. На бегу она сорвала с головы шлем, и каштановые волосы хлынули на плечи. Одним взглядом окинула она жалкую кучку израненных и изможденных бойцов. Все они молча смотрели на нее, лишившись
