бордюр. Стетсон сосредоточил все внимание на дороге.
— А вдруг какой-нибудь ловкий агент И — О объявит себя императором этой планеты? — продолжал Орн.— Положит начало собственной династии? Об этом вы узнаете, лишь когда бомбы начнут сыпаться на головы ни в чем не повинных жителей или люди начнут умирать по «неизвестным причинам».
— Это непреходящий кошмар Р — У,— сказал Стетсон и снова замолчал.
Отсюда, сверху, открывался вид на крестьянские поля, ряды редкого кустарника и луковицеобразных деревьев. Наконец Стетсон спросил:
— А какую религию исповедуют на Гамале?
— Я пытался это выяснить. Они поклоняются богу Амеля. В трицехинской спасательной шлюпке оказалась книга — сборник основных молитв. У них есть несколько бродячих проповедников. Но, насколько я смог выяснить, эти отшельники — шпионы Совета. Около трехсот лет назад так называемые «святые люди» начали проповедовать учение о Сверхбоге. Свидетельств каких-либо столкновений на религиозной почве нет. Культ учения — о видении Сверхбога — распространен здесь повсюду.
— Свет и сладость.— Стетсон потер лоб.— А священнослужители?
— «Хранители молитв» — как их здесь называют — назначаются Советом. Религиозные праздники, длящиеся девять дней, представляют собой довольно сложную церемонию, включающую несколько святых дней, названных как-то вроде «Великого поста», и празднование годовщины события, когда прорицатель Арун вознесся на небеса. Священнослужители Амеля прислали Временные заповеди,— стало быть, вполне вероятно, вскоре посыпятся утверждения о Сверхбоге, наблюдающем за каждым своим творением.
— Должен ли я уловить нотку сарказма в твоем заявлении? — спросил Стетсон.
— Нотку предупреждения. Я родился на Каргоне, где поклоняются пророку Махмуду, должным образом почитаемому амельскими священнослужителями. А там, где присутствует Амель, я веду себя благочинно.
— Мудрый человек молится раз в неделю, а пси-явления изучает каждый день,— пробормотал Стетсон.
— Что?
— Ничего.
Дорога повернула в лощину меж скалами, пересекая горный ручей. В отдалении, на склоне горы, прилепилась еще одна деревушка. На мачте у здания местной власти трепетало желто-зеленое полотнище. Стетсон резко затормозил, выключил двигатель и открыл окно. Наступила тишина. Через открытое окно в кабину проникла одуряющая жара. На лице Орна, втиснутого в узкое кресло вездехода, проступили капельки пота.
— Летательных аппаратов на Гамале нет? — спросил Стетсон.
— Даже намека на них.
— Странно.
— Не совсем. Они испытывают суеверный ужас при одной мысли о возможности оторваться от земли, начинают болтать об опасностях, подстерегающих всякого, кто рискнет это сделать. Результат вынужденной посадки их предков, без сомнения. Они скорее антитехнократы; только в Совете понимают важность успехов в области приборостроения.
— Синдром Черной Банды,— пробормотал Стетсон.
— Что?
— Технология чревата опасностями для разумных существ,— внятно произнес Стетсон.— Множество миров убеждено в этом. Бывают минуты, когда я сам в это верю.
— Зачем мы здесь остановились? — спросил Орн.
— Ждем.
— Чего?
— Чего-нибудь, что может произойти. Как гамалитяне относятся к идее мира?
— Прекрасно. Совет заявил о своем восхищении мирными намерениями Службы И — О. Население послушно согласилось. Они уверяют, что люди нашли мир в Сверхбоге. Все довольно последовательно.
— Орн, объясни, зачем ты нажал кнопку тревоги?
Некоторое время рот Орна беззвучно открывался, пока, наконец, ему не удалось вымолвить:
— Я уже говорил Вам…
— Но что толкнуло тебя на это? Какая мелочь взбесила тебя?
— Ряд мелочей. Например, они дали обед…
— Кто они?
— Совет. Дал обед в мою честь. И, э-э…
— Приготовили фрулапов,— вставил Стетсон.
— Вы хотите, чтобы я продолжал, или нет?
— Мой мальчик, я слушаю во все уши.
Орн взглянул на уши Стетсона.
— Не заметил,— хмыкнул он и продолжил: — Ну, на банкете подавали много мясных блюд из хвостов порхо…
— Порхо?
— Да, местного грызуна. Его хвосты считаются деликатесом. Потерпевшие крушение трицехинцы выжили благодаря порхо.
— Значит, они приготовили блюдо из порхо…
— Да. Ну, в общем, перед тем, как принести мне блюдо, они сунули живого порхо, связанного какой- то веревкой, растворяющейся в горячей жидкости, в горшок. И это животное вынырнуло прямо передо мной.
— Да?
— Они хохотали минут пять. Единственный раз, когда я видел гамалитян смеющимися.
— Ты хочешь сказать, они жестоко подшутили над тобой, ты пришел в бешенство и нажал кнопку тревоги? Но, мне кажется, ты говорил об отсутствии у них чувства юмора?
— Послушай, ты, умник! Остановись на минутку и подумай, что это за люди, которые кладут живое существо в кипяток лишь для того, чтобы просто пошутить!
— Немного тяжеловесный юмор,— согласился Стетсон.— И поэтому ты вызвал Р — У?
— Это лишь часть того, что толкнуло меня.
— Ну, а остальная часть?
Орн рассказал о случае с поскользнувшимся на кучке ягод.
— Итак, они стояли и без смеха смотрели, и это вызвало у тебя глубочайшие подозрения,— резюмировал Стетсон.
Лицо Орна потемнело от гнева.
— Наверно, я спятил после шутки с порхо! Ну, давай, придумай еще что-нибудь! Я уверен, что не ошибаюсь в отношении этой планеты! Попробуй-ка сам проведи расследование!
— А я и намереваюсь сделать это,— невозмутимо ответил Стетсон. Он наклонился над приборной доской вездехода, вытаскивая микрофон.— Прием, это Стетсон.
«Все кончено»,— подумал Орн.
Противно засосало под ложечкой, во рту появился необычный горький привкус.
Приглушенное гудение космического трансивера, шедшее из-под приборной доски, сменилось скрипучим голосом.
— Борт на связи, что там у вас?
— Дело — дрянь, Хол,— сказал Стетсон.— Передавай сигнал тревоги Оккупационному корпусу.
Орн резко выпрямился, в упор поглядев на агента Р — У.
Трансивер издал клацающий звук, и голос зазвучал громче.
— Стет, что у вас происходит?
— Такого я давно не видел. Собери информацию о контактере из Первой экспедиции. Некто Буллон. Изолируй его. Мне наплевать, кем бы он сейчас ни был! Только слепой или глупец мог назвать Гамаль мирным.
— Проблемы с возвращением на корабль не возникнет? — спросил голос в динамике.
