называла ее мамой. Мои кузены стали мне родными братьями, а Черити – родной сестрой. Хотя я никогда не забывала тебя, отец, – поспешила добавить Кэролайн. – Я позабыла твое лицо, но я всегда знала, кто мой настоящий отец. Я, правда, не думала, что ты пошлешь за мной. Мне казалось, что ты вполне был доволен…
– Кэролайн, я тебя понял. – Отец ласково потрепал ее по руке и продолжал:
– Я очень долго ждал, прежде чем просить тебя вернуться. Но у меня были для этого причины, поверь. Не время сейчас о них распространяться. Теперь ты дома, и этим все сказано.
– Как ты думаешь, мы поладим?
На лице отца появилось удивленное выражение.
– Думаю, что да, – сказал он. – Ты расскажешь мне все о моем брате и его семье. Как я понял, Черити сейчас тоже здесь. Скажи мне, она и в самом деле такая толстушка, как это постоянно описывала в своих письмах Мэри?
При этих словах Кэролайн только улыбнулась.
– Нет, теперь уже нет, скорее наоборот. Просто на смену ее аппетиту пришла болтовня. Она очень стройная и очень привлекательная. Я не сомневаюсь, что общество будет от нее в восторге, потому что она хорошенькая маленькая блондинка; как нам рассказывали, это совершенно необходимо для успеха в свете.
– Боюсь, я не очень-то в курсе последних фасонов и требований света, – признался отец. Улыбка его пропала, на лицо набежала тень. – Ты сказала, что мы должны быть откровенны друг с другом, дочь. Я совершенно с этим согласен. Должен признаться, что и я кое-что присочинил в своих письмах к тебе.
Глаза Кэролайн от удивления расширились.
– Ты тоже?..
– Да, но теперь я говорю тебе только правду. С тех пор, как ты уехала к моему брату и его семье, в Бостон, я не был ни на одном из этих балов. Боюсь, что в свете меня считают затворником.
– В самом деле?
И когда отец кивнул головой, Кэролайн спросила:
– Но, отец, ведь ты же описывал мне все балы, театры, сплетни! И так правдоподобно!
– Это все мой друг Ладмэн, – с застенчивой улыбкой ответил отец. – Он обожает всюду бывать и держит меня в курсе. Все здешние байки – от него.
– Но почему? – немного подумав, спросила Кэролайн. – Ты не любишь бывать в обществе?
– Причин много, и я не хотел бы сейчас говорить о них, – сдержанно произнес отец. – Например, брат твоей матери, маркиз Эйсмонт, и я не разговариваем вот уже четырнадцать лет. Поскольку он бывает на некоторых празднествах, я предпочитаю там не появляться. Это только одна из причин, но вполне, я думаю, достаточная.
Но Кэролайн была уже так заинтригована, что не могла оставить эту тему.
– Четырнадцать лет? Но ведь все это время я была… жила в Бостоне.
– Совершенно точно, – кивнул отец. – Маркиз был в ярости, что я отправил тебя к брату Генри, и при всех заявил, что не скажет со мной ни единого слова, пока ты не вернешься в Англию. – Кашлянув, отец добавил:
– Он не понял, почему я отослал тебя, а я не стал ему объяснять.
– Понятно, – только и произнесла Кэролайн. Чем больше она думала над словами отца, тем больше вопросов у нее возникало.
– Отец, еще один вопрос и потом поговорим о чем-нибудь другом.
– Да? – произнес с улыбкой ее отец, тем самым значительно осложнив ее задачу.
– Почему ты отправил меня? Мама, то есть тетя Мэри, объяснила мне, что ты был в отчаянии после смерти моей настоящей мамы и не мог уделять мне внимания. Она говорила мне, что ты думал только о моем благополучии и решил, что мне будет лучше жить в семье. Правда ли это? А если правда, – продолжала Кэролайн, не давая отцу ответить, – то почему я оставалась у них так долго?
Она не позволила своему голосу дрогнуть и выдать свои истинные мысли. Все обстоятельства указывали на то, что она была просто не нужна своему отцу. В чем же была настоящая причина? Использовали ли ее в качестве некоего оружия в ходе войны между семьями? Может быть, ее отправили из Англии, чтобы таким образом наказать маркиза? Или ее отец просто недостаточно сильно любил ее? Объяснение тети Мэри было чересчур простым. Теперь, когда Кэролайн стала взрослой, оно ее уже не удовлетворяло. Ее рисунки на стенах библиотеки противоречили всем известным фактам и всем предположениям. Почему отец хранил их?
– Ты должна быть терпеливой, Кэролайн, – быстро произнес ее отец тоном, исключающим дальнейшие расспросы. – Я сделал то, что считал в то время лучшим выходом, и я обещаю тебе, что когда-нибудь расскажу тебе все без утайки.
Кашлянув, он сменил тему разговора.
– Но ведь ты, наверное, страшно проголодалась! Мария! – крикнул он, пытаясь вытереть салфеткой разлитый чай. – Принесите еще чаю!
– Я вовсе не голодна, – сказала Кэролайн. – На меня столько всего сразу свалилось, что аппетит совершенно пропал.
– Пожалуй, это и к лучшему, – ответил на это отец. – Мария – моя новая кухарка, и ее стряпня оставляет желать лучшего. Она уже третья за этот год. Домашнее хозяйство дается мне с трудом.
Кэролайн улыбнулась, думая, какое бесчисленное множество вопросов она хотела бы задать. Но отец полностью завладел разговором, и ей не удалось во время завтрака вставить ни словечка, она только утвердительно кивала головой или отрицательно покачивала ею.
Они позавтракали, причем Кэролайн едва прикасалась к еде. Блюда и в самом деле не выдерживали никакой критики. Гренки были жесткими настолько, что можно было сломать зубы, рыба пережарена, джем старый-престарый. Направляясь вслед за отцом после завтрака в библиотеку, она решила попросить Бенджамина взять кухню под свою опеку. Он любил готовить и в Бостоне частенько помогал кухарке.
В библиотеке отец снова заговорил. Он остановился перед ее рисунками, гордо улыбаясь, и показал Кэролайн, что на обороте каждого из них он проставил дату получения. Таким образом, объяснил он, можно было следить за ее успехами.
– Я только перерисовывала с других картинок, – со смехом произнесла Кэролайн. – Как видишь, отец, талантом здесь и не пахнет.
– Это совершенно не важно. Генри писал мне, что ты очень способна к языкам.
– Вот это правда, – призналась Кэролайн, – но я ничего не могу поделать со своим акцентом. – И, улыбнувшись, прибавила:
– Мне говорили еще, что пою я не так уж плохо, а также прилично играю на спинете. Разумеется, хвалили меня родственники, а они люди с предвзятым мнением.
Ее отец усмехнулся.
– Да, зазнайство тебе явно не грозит. Но не следует и преуменьшать свои таланты. – Он опустился в одно из кресел и жестом предложил Кэролайн занять другое. – Скажи мне, почему Генри позволил Черити поехать с тобой? Понимаешь, я доволен этим, но еще и удивлен.
Кэролайн ответила, подробно рассказав о романе Черити с Полом Бличли и о его внезапном исчезновении. Она закончила свой рассказ вопросом: не слышал ли отец что-нибудь об этом человеке?
– Никогда не слышал, – ответил отец. – Но как ты понимаешь, это неудивительно при моем-то образе жизни.
– Отец, твой слуга, Дейтон, сказал мне, что ты возвращаешься к началу сезона в свете. Ты собираешься в этом году выезжать?
– Нет, – ответил отец. – Я всегда возвращаюсь в Лондон в это время года. Мой дом в поместье стоит на юру, там невозможно жить зимой. А этот упрямец Дейтон всегда настаивает на том, чтобы привести городской дом в порядок перед моим возвращением. Хотя в этом году я даже рад, что все так получилось и мы встретились здесь с тобой. – Он усмехнулся какой-то неожиданной мысли. – Ты вызовешь бурю страстей, Кэролайн.
– Из-за маркиза? – спросила Кэролайн.
– Нет. Потому что ты такая, какая есть, – ответил отец, – Маркиз, разумеется, тоже будет рад, что его
