Он снова поцеловал ее, и этот долгий горячий, завораживающий поцелуй должен был лишить ее всякой мысли о сопротивлении. Потом он поднял жену на руки и понес к кровати.
– Ты ничего не имеешь против, жена? – полушутливо спросил он, заперев дверь и снова поворачиваясь к ней.
Кэролайн покачала головой. Бредфорд снова поцеловал ее и принялся медленно и осторожно раздевать ее. Потом он сбросил свою одежду, молча удивившись, что Кэролайн опустилась перед ним на колени и помогла снять башмаки.
В этот вечер она была необычайно покорна его желаниям, и Бредфорд поймал себя на том, что хмурится, обнаружив в ней такую неожиданную перемену.
Кэролайн выпрямилась и подошла к кровати. Бредфорд проводил ее взглядом, подумав о том, что она самая грациозная женщина в мире, и к тому же при всей невинности – самая чувственная. Через мгновение ему уже было не до рассуждений.
С каждой стороны кровати горело по две свечи в двойных подсвечниках, и Бредфорд не стал тушить их, желая не только ощущать, но и видеть страсть, овладевшую Кэролайн.
Сдернув закрывающие кровать покрывала, он лег на бок. Ему хотелось продлить удовольствие, но, как только он принял Кэролайн в объятия и ощутил нежную мягкость ее кожи, он уже не мог сдерживать себя. Поцелуи его стали первобытно-страстными, выдавая его чувственный голод, насытить который могла только она одна.
Этой ночью он не мог быть изысканно-нежным, и Кэролайн, разделяя страсть своего мужа, не желала любовной игры, которая всегда предшествовала их слиянию. Ногти ее впились в кожу его плеч, а бедра поднялись навстречу, моля о наслаждении.
Но как только Бредфорд вошел в нее, Кэролайн испустила слабый стон, и он тут же замер в напряженной позе.
– Боже мой, Кэролайн, я не хотел причинить тебе боль, – прошептал он.
Он подался было назад, но Кэролайн выгнулась ему навстречу, не отпуская его, изо всех сил прижимая к себе его бедра.
– Не останавливайся, Бредфорд, ну пожалуйста, – умоляла она.
Бредфорд ладонями обнял ее лицо, посмотрел в глаза и увидел, какое наслаждение он доставлял ей каждым движением тела. Глаза ее потемнели, стали темно-голубыми, и, когда он участил движения, она простонала, и этот хриплый первобытный звук пронзил все его существо, вознеся на вершину наслаждения.
Он тонул в чувственном восторге и по дрожи тела Кэролайн понимал, что она испытывает то же самое. Затем, ослабев, он спустился с небес на землю, опустошенный и удовлетворенный.
Кэролайн слушала, как затихает хриплое дыхание Бредфорда, как понемногу стихает бешеный стук его сердца, и в изнеможении закрыла глаза.
В эту минуту она ждала от него слов любви. Но секунды бежали, и с ними уходили надежды…
Бредфорд перекатился на бок и обнял Кэролайн.
– Похоже, это единственное место, где мы не спорим друг с другом, – прошептал он.
– А в Бредфорд-Хаусе такие же удобные кровати? – спросила она.
Заданный небрежным тоном вопрос продемонстрировал, что все осталось по-прежнему.
Но он не выказал досаду.
– Там вообще почти нет мебели. Боже, Кэролайн, ну почему ты такая упрямая? Только признай, что ты принадлежишь мне, и можешь оставаться здесь.
– Я никогда не отрицала того, что принадлежу тебе, – ответила Кэролайн, удивленная тем, что он так превратно понял ее слова. – И ты прекрасно понимаешь, о чем мы спорим. Как только ты осознаешь, что я не смирюсь с…
– Можешь взять из этого дома все, что тебе нужно, – прервал ее Бредфорд.
Он не собирался отступать, и Кэролайн с тоской ощутила, что он по-прежнему несгибаем.
– А зачем ты посылаешь со мной охранников? – спросила она, резко меняя тему разговора. – Я ведь знаю, что ты говорил с Рэчел, – прибавила она, пытаясь заглянуть ему в лицо.
Бредфорд прижал ее к груди, не давая пошевелиться.
– Рэчел не имеет к этому отношения, – ответил он. – Она не покушалась на тебя.
– Ты уверен? – Кэролайн все-таки высвободилась из объятий Бредфорда.
Сев в постели, она нахмурилась, мучительно пытаясь связать концы с концами.
Бредфорд не мог отвести взгляда от сидящей в постели жены. Ее вьющиеся волосы спускались вдоль лица, оттеняя нежность шеи. Одеяло едва прикрывало упругую грудь.
– Я спросила, уверен ли ты в этом, – повторила Кэролайн.
Бредфорд с неохотой вернулся к прерванному разговору:
– Совершенно уверен.
Кэролайн вздохнула.
– Извини, но мне кажется, что ты не особенно хочешь выяснить, что же случилось, – пробормотала она. – Если бы кто-то хотел причинить вред тебе, я бы перевернула весь Лондон. А ты ведешь себя так, словно тебе все уже наскучило.
– Я обещал тебе разобраться, – заявил Бредфорд. – Тебе больше ничего не надо знать. Это моя забота, а не твоя.
– Нет, Бредфорд, это наша общая забота.
Бредфорд только вздохнул и принялся рассказывать:
– Рэчел считает, что это именно ты отговорила отца от женитьбы на ее матери. Она строила большие планы, рассчитывая на этот брак, а ты, по ее мнению, спутала все карты.
– Но почему ей вдруг пришла в голову такая нелепая мысль? – удивленно воскликнула Кэролайн.
Бредфорд с минуту раздумывал, а потом медленно произнес:
– Потому что так ей сказал твой отец.
– Но зачем?
– Кэролайн, твой отец оказался в сложной ситуации и сослался на тебя, чтобы как-то деликатно выйти из нее. Ему было слишком трудно сказать матери Рэчел правду – что он не хочет на ней жениться. Он нашел самый простой выход, изобразив тебя грозной мегерой.
Кэролайн покачала головой, не в состоянии поверить.
– Но ведь это трусость, – прошептала она.
– Как правило, да, – согласился с ней Бредфорд, протянул руку и снова привлек Кэролайн к себе. – Но твой отец – исключение из правил. Он живет один, в собственном замкнутом мирке, уже давным-давно…
– Четырнадцать лет, – прервала его Кэролайн.
– Ну да, и в результате он уже не знает, как давать отпор таким особам, как женщины семьи Тиллман. Он все же не дал заманить себя в капкан и использовал тот путь отступления, который смог найти.
– Неужели он боялся сказать правду? – снова спросила Кэролайн. – И это все, что он мог придумать?
Бредфорд снова вздохнул.
– Он уже пожилой человек, Кэролайн, и несколько не от мира сего. Считай, что его сбили с толку, а не испугали.
– Но четырнадцать лет тому назад, когда он отправил меня к брату в Бостон, он был именно испуган. Я в этом совершенно уверена.
– Тогда он только что потерял жену и новорожденного сына, Кэролайн, и был вне себя от горя.
Но она едва слушала аргументы, которые Бредфорд продолжал приводить в пользу ее отца. Она вдруг осознала, что муж старался оправдать своего тестя. Вместо того чтобы со своей обычной неколебимостью назвать графа трусом Бредфорд пытался понять и оправдать его, а в чем-то даже сочувствовал.
Почему же он не мог сочувствовать ей, подумала Кэролайн. Почему не мог поступиться своими принципами, хотя бы чуть-чуть, ради нее? Несгибаемость была щитом, скрывающим его уязвимость, поняла Кэролайн. Но пока что она не знала, как убрать этот щит.
Бредфорд замолчал, и через какое-то время по его глубокому, ровному дыханию она поняла, что он
