объяснить только принадлежностью людей к определенному классу, слою общества — многое зависит от самого человека, от его взглядов на жизнь, от его отношения к тому, что происходит в стране, в мире.
На размышления об этом наталкивала и современная литература: «Гидроцентраль» М.Шагинян, «Соть» Л.Леонова, «Большой конвейер» Я.Ильина, «Время, вперед!» В.Катаева, «Люди из захолустья» А.Малышкина, «День второй» И.Эренбурга… Писатели занимались исследованием меняющейся психологии человека, фиксировали рождение творческого отношения к труду и формирование у вчерашнего индивидуалиста чувства коллективной ответственности за общее дело.
«Наши знакомые» появились в этом ряду книг, запечатлевших переломную эпоху в истории страны. Опубликованный в 1932 году отрывок «Старики», напечатанные в 1934-м начальные главы «Наших знакомых» открыли читателю интересных людей. Повар Вишняков, начальник строительства Сидоров, комсомолец Сема Щупак — фигуры колоритные, живые. Но в окончательном варианте, сложившемся после ряда переработок, героям первоначальных очерков — строителям жилмассива — отведена роль не главная. Неожиданно для многих читателей (и для критики) в роли героини повествования выступила обыкновенная женщина, попавшая волей обстоятельств в мещанскую среду.
На фоне произведений, посвященных производству, строительству, жизни трудового коллектива, появление романа-судьбы, романа «семейного», бытового казалось явлением необычным. Некоторым критикам представлялось, что автор исказил свой удачный первоначальный замысел. Один из них прямо писал, что роман «неожиданно» перестроился, что «среди всех наших знакомых на первый план вышла наименее значительная и привлекательная фигура и заслонила собою всех» [5].
А между тем сложившийся в процессе работы замысел в том и состоял, чтобы не показывать «значительную» фигуру, а проследить, как значительные люди рождаются. И для того чтобы процесс этот был раскрыт в своей всеобщности, чтобы показать его массовый характер, нужна была героиня обыкновенная, с обыденной, ничем не примечательной судьбой.
Впрочем, от природы Антонина Старосельская одарена богато. Начальные главы романа, в которых действует Тоня-девочка, рисуют существо, полное жизни, талантливое. Критика верно подметила, что многое в этом образе напоминает Наташу Ростову из «Войны и мира»[6]
Оказавшись на пороге жизни предоставленной самой себе, Антонина храбро пытается справиться с трудностями, найти работу. Однако не все зависит от нее самой.
Очень точно живописует Герман в первых главах романа быт эпохи нэпа. Тоня на своем опыте постигает, что такое безработица; но видит она и рекламы ресторанов, и роскошные витрины магазинов. В ее мечтах о «красивой» жизни не менее ярко, чем в сценах на бирже труда, вырисовываются приметы этого сложного периода истории страны. И то, что Антонина оказывается связанной со Скворцовым, а затем с Пал Палычем, что на долгие годы она отгорожена от трудностей и радостей живой жизни, не случайно — по замыслу автора в этой исковерканной судьбе также проявляются противоречия времени.
История того, как мещанская стихия затягивает Антонину, описана очень подробно. Но одновременно автор раскрывает течение другого процесса — бездуховность растительного существования все более тяготит героиню, рождая недовольство собой; у нее нет настоящего дела — работы, которая захватила бы ее и дала ощущение ответственности за что-то важное, нужное не ей одной, Она завидует Жене, Сидорову, другим строителям жилмассива, она тянется к людям, живущим, интересами большого общего дела. Их поддержка помогает ей найти себя.
Легко заметить, что Герман-романист на всех этапах своего пути считал нужным вести с читателем разговор, прямо называя тему произведения. Вот почему ему были нужны эпиграфы — к роману, к той или иной его части, иногда к отдельной главе.
К «Нашим знакомым» взят эпиграф из стихотворения А.Блока «И вновь — порывы юных лет…» В этих строфах речь идет о несбыточности «детской» мечты о счастье, об утверждении «связи с миром», обретении себя в творчестве. Антонина мечтает о счастье, но оно приходит лишь тогда, когда ей удается обрести «связь с миром», найти свое дело в жизни.
Критика после появления романа упрекала автора в том, что крушение иллюзий Антонины и ее погружение в мир мелких мещанских интересов показаны ярче, чем история ее новой жизни в коллективе строителей жилмассива. Это верно. Силу повествования составляли подробности обыденной жизни, мастером изображения которых показал себя Герман в этом романе. Детали эти достоверней раскрывают первую половину пути Антонины. На то были свои причины: не все в новой жизни героини достаточно ясно виделось самому Герману. Но следует иметь в виду и своеобразие замысла: раскрыть в истории Антонины внутреннюю потребность своего современника обрести «связь с миром». Неспособность, нежелание этой «мещанки» удовлетвориться своим бездеятельным, лишенным духовных интересов существованием показаны как знамение времени, как процесс, захвативший в годы первых пятилеток миллионы «наших знакомых». Центральная тема литературы этих лет получила новое звучание. Перестройке сознания крестьянства или интеллигенции было посвящено, как известно, много произведений. «Наши знакомые» показали, что процесс носит характер более широкий, затрагивает все слои современного общества. Это определило существенное значение романа в развитии советской прозы.
К тому времени, как в 1936 году были опубликованы последние главы романа, в жизни писателя произошло немало событий, оказавших влияние на его творчество. В 1933 году Вс. Мейерхольд осуществил в своем театре инсценировку романа «Вступление». Мейерхольд, по его собственному признанию, трактовал социальные конфликты Германии того времени, развернутые в первых частях «Вступления», как трагедию. Антифашистское звучание спектакля было настолько ярко выражено, что на премьере работники германского посольства сочли нужным покинуть театр — демонстративно выразить свой протест.
О месяцах общения и работы с Мейерхольдом Герман впоследствии вспоминал, как о счастье, подаренном судьбой молодому писателю. Пьесу, по утверждению Германа, Мейерхольд «выдумал сам» — он рассказывал и показывал профессионально неопытному автору, что именно в ней должно быть. Это была школа, значение которой Герман по-настоящему осознал позднее.
Еще одна значительная для писательской судьбы Германа встреча состоялась в 1934 году. Это было знакомство с Иваном Васильевичем Бодуновым, работавшим в то время начальником седьмой бригады ленинградского уголовного розыска. Герман пришел туда, как он считал, ненадолго — собрать материал, написать очерк. О том, как он прижился в седьмой бригаде на много лет, как захватила его трудная и благородная работа «сыщиков», Герман рассказал в документальной повести «Наш друг Иван Бодунов». Она появилась в 1964 году — в пору подведения итогов. Автор документальной повести рассказал об особой роли, которую сыграл в его жизни И.В.Бодунов, «старший товарищ, мудрый и спокойный друг, много испытавший, много повидавший», — человек, который «не свернет с дороги совести, правды и порядочности, ни в чем, ни в самой малой житейской мере не пойдет на компромисс, не говоря уже, разумеется, о выполнении долга коммуниста».
Бодунов послужил прототипом Лапшина в повести, созданной Германом через несколько лет после первого посещения писателем седьмой бригады. Но примечательно, что уже в «Наших знакомых» один из героев романа — чекист. Автор отвел ему немаловажную роль: это один из тех, кто выводит Антонину на новую жизненную дорогу. Не поскупился писатель и на характеристики: Альтус — человек долга, мужественный, целеустремленный… Но живого образа создать тогда Герману не удалось. Это было очень заметно, о бледности образа говорила критика[7]. Но, как выяснилось далее, появление Альтуса в романе не было для писателя случайным эпизодом; неудача не обескуражила его. Вскоре после завершения работы над «Нашими знакомыми» Герман на встрече с читателями рассказал, что пишет роман об Альтусе. В начале 1937 года он в творческом отчете сообщил о работе над романом о чекистах — «Диктатура»: «Роман начинается накануне империалистической войны и заканчивается в наши дни».
Задача, которую поставил перед собой писатель, была ему еще не по силам. Почему же взялся он за эту тему? Тут сошлось многое — и сложность исторического момента, и увлечение личностью Бодунова, и совет, данный в свое время Горьким: «Написали бы о Феликсе Эдмундовиче Дзержинском. Книжечку. Для ребят. Я вам один сюжет расскажу…» Это неожиданное тогда для Германа предложение в контексте состоявшегося в 1934 году разговора вовсе не было случайным. «…Мне все больше и больше хочется, — говорил Алексей Максимович, — чтобы люди замечали вокруг себя и хорошие дела, и хороших людей, и то,
