– Ты прав, друг, – согласился Алек. – Мы всегда были друзьями и не должны позволить, чтобы глупые женщины разлучили нас. Я приехал к тебе с добрыми намерениями, Даниел, и я хочу просить тебя, нет, требовать, чтобы ты поехал со мной и забрал свою жену.
– Звучит как приказ, – заметил Даниел.
– Это и есть приказ.
– А если я буду настаивать на сражении?
– Я приму его, – медленно растягивая слова, ответил Алек, – но на других условиях.
– На каких же?
– Победитель забирает обеих женщин.
Даниел громко захохотал. Алек позволил ему с достоинством выйти из игры и не уронить чести в глазах его воинов.
– Я не доставлю тебе такого удовольствия, Алек, однако мне приятно слышать, что , и у тебя есть трудности с женой.
– Со временем она привыкнет, – ответил Алек.
– Сомневаюсь, что это случится с Мери.
– Мери нужна твердая рука, Даниел.
Жестом Даниел успокоил своих воинов и только потом ответил на замечание Алека:
– Ей нужна не только твердая рука, но и хорошая плетка. Всю дорогу она изводила меня своими жалобами. Ты представляешь, ей не нравится, что у меня есть другая женщина!
– Все они одинаковы, – ответил Алек улыбаясь.
– Может быть, оставить ее с Джейми…
– Тогда я объявлю тебе войну. Мери принадлежит только тебе.
Даниел вытащил из земли меч и вложил его в ножны.
– Твоя жена защищает Мери, но та постоянно оскорбляет меня. Можешь себе представить, она обозвала меня свиньей?
– Ты слышал оскорбления и похуже.
– Да, но от мужчин, и никто из них не ушел от возмездия.
– Моя жена сильная женщина, – сказал, улыбаясь, Алек.
– А моя ведет себя, как трусливый кролик.
– Я охотился за людьми, напавшими на Ангуса, когда узнал, что ты объявил мне войну, – сказал Алек, меняя тему разговора.
– Я слышал об этом, – ответил Даниел. – Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? Уверен, это дело рук баронов.
«Баронами» называли людей, изгнанных из своих кланов и объединившихся в банду разбойников. Прозвали их так, чтобы досадить англичанам, для которых этот титул был почетным. По мнению шотландских горцев, эти люди были столь же мерзкими, как и англичане, и так же не соблюдали правил честного боя.
За всю дорогу до дома Алека друзья не проронили ни слова. Джейми и Мери находились во дворе замка, когда в ворота въехали их мужья. Джейми, завидев мужа живым и невредимым, засияла, но взглянула в лицо Алека, и улыбка сползла с ее лица.
– Даниел сейчас убьет меня, – прошептала Мери, хватая сестру за руку.
– Улыбайся, Мери! Пусть он думает, что ты ничего не боишься.
Алек спешился и медленным шагом направился к жене. Выражение его лица было таким, что от него свернулось бы и молоко. Набрав в легкие побольше воздуха, Джейми опередила его:
– Успешной ли была твоя охота, муж? Алек, казалось, не слышал.
– Как ты могла без моего ведома разрешить поселиться у нас леди Фергюсен? – спросил он в свою очередь.
– Поселиться? Мне и в голову не приходила такая мысль, муж.
– Не лги!
От стыда Джейми покраснела, как маков цвет: он опозорил се в присутствии посторонних!
– Мери попросила у меня разрешения пожить здесь, и я согласилась, – сказала она. – Мой долг защищать сестру.
– Защищать от собственного мужа?
– Если муж грубиян, то несомненно. – Джейми бросила на Даниела презрительный взгляд. – Он оскорбил ее в самых нежных чувствах, Алек. Что, по-твоему, я должна была делать?
– Заниматься своими собственными чувствами, – рявкнул Алек.
– Но он был груб с ней!
– Да, груб! – закричала Мери, прижимаясь к сестре. – Если я не могу остаться здесь, то мне лучше вернуться в Англию!
– А я буду обязана сопровождать ее, – пригрозила Джейми и, скрестив руки на груди, стала ждать ответа.
– Боюсь, что ты скорее попадешь в Нормандию, – заметил Алек и посмотрел на Мери, продолжавшую жаться к, сестре. Шагнув вперед, Алек оторвал от нее жену и крепко! прижал к себе.
Боясь показаться смешной, Джейми не стала вырываться, но ей было очень стыдно, тем более что все это видел отец Мердок.
– Я вес равно не вернусь к тебе, Даниел! – истошно завопила Мери.
С ловкостью, удивительной для такого огромного детины, Даниел, не дав Мери опомниться, сгреб ее в охапку, перекинул через седло лицом вниз, и она повисла, как мешок с зерном.
Мери сучила ногами и визжала, тем самым еще более привлекая к себе внимание окружающих. Ситуация для сестры была, по мнению Джейми, унизительной, и она предпочла бы, чтобы Мери хотя бы молчала.
– Я не могу оставаться в стороне, когда так обращаются с моей сестрой, – шепнула она Алеку.
– Нет, можешь, – последовал ответ.
– Алек, пожалуйста, сделай что-нибудь, – взмолилась Джейми.
– Не хочу вмешиваться и тебе не разрешаю. Мери должна научиться вести себя и не испытывать терпение мужа. Даниел такой же вспыльчивый, как и я.
Джейми долго смотрела вслед Даниелу и Мери, пока они не скрылись за поворотом.
– Он не причинит ей зла? Как ты считаешь? В глазах жены стоял такой страх за сестру, что сердце Алека сжалось.
– Нет, он не будет бить ее, если ты это имеешь в виду, – ответил он. – А теперь давай забудем о Мери.
– Она оставила здесь лошадь.
– Сейчас она ей не понадобится.
Джейми не отрываясь смотрела на губы Алека, вспоминая, какими нежными они могут быть. Она отлично понимала, что сейчас не время думать о поцелуе, но ничего не могла с собой поделать.
– Может быть, мне завтра отвести к ним эту лошадь? – спросила Джейми, все еще продолжая думать о губах Алека.
Алек выпустил ее из объятий и молча направился к воротам, но Джейми не хотелось расставаться с ним таким образом.
– Алек, – позвала она, – ты говоришь, что Даниел так же вспыльчив, как ты. По-моему, ты сам себе противоречишь. Совсем недавно ты утверждал, что тебя нелегко вывести из терпения. Что же правда?
– Ты неправильно поняла меня, жена. Я говорил, что ты не выведешь меня из терпения.
Алек ускорил шаг, но Джейми, подобрав юбку, побежала за ним.
– Алек, а что может вывести тебя из терпения? Алек не мог удержаться от соблазна снова подразнить жену, уж очень легко она заглатывала наживку.
– Только что-то очень важное, очень существенное для меня, – ответил он, пряча улыбку.
Джейми застыла, и Алеку стало жаль ее, но он продолжал.
– Джейми, – сказал он, – не беспокой меня больше по пустякам.
Эта просьба мужа оказалась последней каплей. Джейми сочла себя глубоко оскорбленной.
