Она побежала к двери, но открыть ее без помощи Куинлена не смогла – такая она была тяжелая.
Куинлен пошел было за ней по лестнице, но потом остановился. Он подумал, что у нее будет крупный разговор с мужем, что она будет просить его оставить ее в той же спальне и никуда не переселять, и решил не мешать им.
Но он ошибся – Бренна ни о чем не собиралась просить мужа. Она просто хотела высказать ему все, что думает о его распоряжении. Она бежала к конюшне, на каждом шагу здороваясь с мамашами, вынесшими детей на солнышко.
Она уже задыхалась от быстрого бега. Увидев Алека, садившегося на коня, она помахала ему рукой и, не останавляваясь, кинулась дальше.
В конюшне было темно. Она изобразила на лице улыбку, как только увидела мужа. Коннор стоял возле лошади, которую выбрал на сей раз, и поправлял уздечку. Конюх тем временем пытался успокоить жеребца, которого лаэрд сегодня оставлял дома.
Скакун фыркал, бил копытами в стенку стойла и мог проломить ее, если не унять животное. Но муж, казалось, не собирался ничего для этого делать.
Встав в проходе так, чтобы он не смог, если даже захочет, обойти ее, она медленно двинулась вперед.
– Лаэрд, могли бы вы уделить мне минуту вашего времени? – спросила она сладким, как медовый сироп, голосом и так же приторно улыбаясь.
Даже не взглянув в ее сторону, он бросил:
– А нельзя подождать до возвращения?
– К сожалению, нет, лаэрд. Вы вернетесь сегодня вечером?
– Нет.
Улыбка готова была исчезнуть с ее лица, но, поскольку конюх стоял рядом и наблюдал за Бренной, она не хотела, чтобы кто-нибудь догадался о ее истинном состоянии, пока муж не обратит на нее свое внимание. Ни одного слова он не должен пропустить мимо ушей. А уж она ему сейчас скажет!
– Дэвис, что с моим жеребцом? – с недовольством спросил Коннор.
– Не знаю, лаэрд. До вашего прихода он был в полном порядке.
– Я думаю, он нервничает, – заметила Бренна.
– Мы знаем, что он нервничает, Бренна. – Коннор передернул плечами.
Она напряглась от такого снисходительного ответа и небрежного тона.
– Да, конечно, ты знаешь, – согласилась она. – Он нервничает, потому что ты не обращаешь на него никакого внимания. – Откровенно говоря, она сейчас испытывает то же самое. – Твой жеребец не хочет оставаться один, без тебя. Я уверена, что, если ты подойдешь и возьмешь его за уздечку, он успокоится.
– Любопытно бы посмотреть, лаэрд, так это или нет, – признался Дэвис, улыбнувшись хозяйке. – Может, миледи и права.
– Надеюсь, что права, – ответила она таким неестественно-приятным голосом, что ее чуть не стошнило.
– Бренна, тебя что-то беспокоит? – спросил Коннор. – У тебя очень странный голос.
– Я чувствую себя прекрасно и очень ценю твою заботу. От искусственной улыбки у нее уже заныли мышцы лица, но она утешала себя тем, что очень скоро отыграется за все, а ради этого стоило пострадать.
– У меня нет времени на такую чепуху, – пробурчал муж, но слова его прозвучали пустым бахвальством, потому что сделал он именно то, что она предлагала.
Как Бренна и предсказывала, едва Коннор подошел к жеребцу, тот сразу перестал суетиться и ткнулся мордой в хозяина, требуя ласки.
– Ты поехал бы на нем, иначе оскорбишь его лучшие чувства.
– Ему нужен отдых. И потом – у лошадей нет чувств. Неужели ему всегда необходимо возражать ей? Бренна стала молиться про себя, в который раз прося у Бога терпения и помощи, чтобы не раскричаться на него сейчас же.
Коннор снял уздечку с крючка, попросил Дэвиса вывести выбранную им лошадь во двор, потом прислонился спиной к стойлу, скрестил руки на груди и наконец соизволил посмотреть на Бренну.
Он не сказал ни слова, пока Дэвис не вышел.
– Ну и что ты хочешь? – нетерпеливо поинтересовался он.
– Знаешь, я очень удивилась: почему ты не попрощался со мной? Ты вообще-то собирался это сделать?
Голос Бренны дрожал и выдавал сильное волнение. Коннору казалось, он знает его причину. Жена ожидала извинений от него в это утро и не дождалась. Как женщина сообразительная, она догадалась, что он не собирается просить прощения. Что ж, она сделала верный вывод. Да, прошлой ночью он вел себя как дикарь. Ее переселение в другую спальню и должно было означать его извинение. Вообще-то умная жена сразу догадалась бы об этом, испытав благодарность и облегчение.
Но похоже, Бренна не чувствовала никакого облегчения, и Коннор решил, что она еще не знает о его великодушном жесте. Но муж не собирался тратить время и объясняться с женой. Его ждал Алек. Если Бренна хочет с ним поговорить и выслушать его доводы, пожалуйста, он, Коннор, готов, но только когда вернется.
– Обычно я уезжаю не прощаясь.
– Но теперь ты женат. Ты должен сказать жене «до свидания».
– Еще хочешь дать мне какие-то указания?
– Ты собираешься вернуться?
– Бренна, я живу здесь, это мой дом, и я, конечно, вернусь. Ты только поэтому меня задерживаешь?
– Нет. Я хотела поговорить о другом. Я буду тебе очень благодарна, если ты не станешь меня перебивать, пока я не закончу.
– Ну, говори, – с досадой разрешил Коннор. Бренна стиснула зубы, услышав его тон.
– Я только что узнала, что ты переселил меня в другую спальню. Может быть, ты выслушаешь, что я об этом думаю? Во-первых, я хочу получить твое разрешение говорить свободно.
– Незачем спрашивать, когда мы одни. Говори все, что хочешь, только поскорее.
– Да, я буду краткой. – От волнения голос ее упал до хриплого шепота.
– А ты не можешь подождать моего возвращения? Тогда и поблагодаришь… Черт побери, что такое с твоим глазом? У тебя веко дергается.
Бренна предпочла не обращать внимания на мужа, но все-таки бросила взгляд через плечо, далеко ли она стоит от двери, за которой начинается безопасная территория. Дверь была прямо у нее за спиной, и, глубоко вздохнув, словно обещая: ну, сейчас ты у меня получишь, – она решила быстро высказаться и тотчас ринуться к выходу. На всякий случай Бренна заранее подобрала юбки и лишь после этого дала полную волю гневу, излив его на мужа.
Она больше не улыбалась.
– Я вовсе не собираюсь благодарить тебя, Коннор. Но скажу все, что думаю о твоем бесцеремонном решении переселить меня в другую комнату. Я считаю, что ты презренный человек! Ты злая, ничтожная, надменная, бессердечная, подлая свинья! Как ты осмелился намеренно оскорбить меня? И это после нашей прекрасной, страстной ночи? Ты ведешь себя так, что я начинаю думать, что я вышла замуж за настоящего козла! Так знай, мне никогда не оправиться после такого оскорбления! Ты разбил мне сердце. Я никогда не прощу тебя!
Вообще-то ей стоило остановиться, хотя бы после вполне ясной реакции на слово «свинья». Коннор стиснул челюсти, и Бренна прекрасно поняла, что это значит, но уже не могла замолчать. Оскорбления сыпались на голову Коннора одно за другим. Она бы не сумела повторить все, что успела наговорить, но точно помнила, что в запальчивости обозвала его среди прочего лошадиной задницей. Коннор так сильно обидел ее, что она с удовольствием влепила бы ему пощечину. Конечно, было ребячеством самой опуститься до его уровня, но она ничего не могла с собой поделать. И остановиться тоже не могла.
Дальнейшее не сулило ей ничего хорошего. Разве что расстояние, на котором Бренна находилась от
